Я рассказал Яну о Русском острове и предложил обратиться к голландским островитянам за помощью и поддержкой. Тем более, что Пупьенс почти их соотечественник. Ян на удивление легко согласился.
На окраине деревни нас остановили два копьеносца. Оказалось, что мой спутник не понимает их, а они его. Пришлось выпить остатки водки из головы деревянного божка. Вначале я предложил водку стражам деревни, но те с ужасом отказались, учуяв запах.
Они не понимали меня, но я понимал их. Войти в деревню мог лишь тот, кто нёс камень для строящейся дамбы. Тут было затруднение, потому что пляж был песчаным, а камни можно было найти лишь на глубине, превышающей человеческий рост.
Пупьенс сел в песок и заплакал. Я же протянул стражам бриллиант, извлечённый из нутра капитана. Камень в двадцать каратов был мал и прозрачен, но это был камень. Поэтому меня пропустили положить его в толщу дамбы и далее не ограничивали в передвижениях.
Оставив Яна дожидаться у окраины, я направился к Ратуше. Навстречу мне вышел боцман.
— На ловца и зверь бежит! — Боп удовлетворённо кивнул головой.
Странно, я совсем не боялся его. Выпитая водка горела во мне храбростью и азартом. Боцман повернулся к старику, живо напомнившему мне Унислава. Такое же благообразное лицо, те же манеры.
— Вот тот человек, о котором я говорил! Человек, предавший память нашего капитана и похитивший моё наследство!
— Что ты скажешь в своё оправдание? — Старик поднял на меня глаза.
Я начал было рассказывать свою историю, когда старик перебил меня.
— Не понимаю ни слова! Что он говорит, Боп?
Хуже ситуации нельзя было придумать. Я понимал старейшину благодаря священному напитку, но сам не мог объясниться. Более того, приходилось полагаться на боцмана как толмача. Как этот патриарх умудряется понимать его и не понимать меня? Очевидно, у голландцев был какое-то средство, подобное водке русских. Боп упивался ситуацией.
— Он утверждает, что прав и вызывает меня на поединок. Он хочет биться голыми руками.
— Ты выйдешь против него?
— Да, государь!
Нас привели на дно осушенного озера, вся деревня собралась посмотреть на наш бой. Заключались пари, все не в мою пользу.
Мы стали сходиться, увязая в иле чуть не по колено. Я двигался медленно, экономя силы, как будто надеялся выйти из схватки победителем. Крики туземцев из внятной речи превратились в белиберду. Берсерка из меня не получалось — последние пары алкоголя выветрились из головы, и я нуждался в ином оружии взамен храбрости.
