— Его уже вытащили оттуда, — сказал Фару.
— Уже кое-что. Разыскать Жана Несгибаемого вам будет труднее. Разумеется, он живет под другим именем. Сейчас мне его не вспомнить, но, может быть…
— Его зовут Жан Деланд. Мы его прихватили в Иври, когда он закапывал Лакора рядом с останками Даниеля.
— Черт возьми, это тоже неплохо.
— Во всяком случае, это развязывает вам язык. Можете мне все рассказать подробно. А вдруг есть вещи, которых я не знаю?
— Которые, скажем, вы плохо понимаете. Попытаюсь вам их объяснить.
И я объяснил, не упоминая, разумеется инспектора Норбера Балена. Это было разменной монетой, предназначенной совсем для другого.
— К счастью, — ухмыльнулся Фару, когда я закончил рассказ, — дело «Ленанте — Бенуа» было всего лишь обычным ночным нападением.
— Извините, но я этого никогда не говорил. Вы сами настаивали на этом.
— Более или менее. Кстати, по поводу ночного нападения… — Комиссар Фару сурово нахмурил брови. — Я не совсем понимаю, что случилось с Норбером Баленом. Это и в самом деле было обычное классическое ночное нападение или тут постарался один из наших друзей — Лакор, Деланд, Борено?..
— Не думаю. Эта смерть, кажется, напугала их. Они занервничали, и это стало началом их конца.
— Однако странное это совпадение, вам не кажется? Черт возьми, не хочу сказать ничего плохого о несчастном коллеге, но показал он себя не слишком сообразительным. Если бы у него была мысль… не скажу вначале, позже, поскольку он посвятил этому делу жизнь… если бы у него возникла мысль заняться флигелем Даниеля, выяснить, кто его купил и так далее, он бы вышел на след…
— Он не подумал об этом, — сказал я. — Как он не подумал и об экстремистском акте, более или менее анархистском… Но, может быть, со временем…
— Вот-вот. Смейтесь теперь над ним.
Но я не смеялся над ним. Он немного запоздал с мыслью об анархистском покушении, она пришла к нему не тогда, когда было надо. Не тогда, когда это ему было надо, я хочу сказать. Статья Кове привлекла его внимание. Он, должно быть, знал от квартальных полицейских, что Ленанте собирал вырезки из газет. И он решил пойти их посмотреть. Но, повторяю, не в лучший момент. Как раз тогда, когда любезный Сальвадор разыскивал мужчину в куртке с намерением продырявить ее со спины. Но все равно, именно смерть Норбера Валена была той каплей, которая переполнила чашу. В общем, он закрыл это дело посмертно. Не всякому полицейскому дано такое.
— Если мы когда-нибудь узнаем, кто его убил, мы его достанем, — сказал Фару.
