От легенды до легенды | страница 12
Герои по домам вернулисьИ нагуляли аппетит.Устав от славы, лесть изведав,Не платят уж на вес аэдам.И только я еще в пути.Ушедшее распалось тленом,Вновь Менелай живет с Еленой,И слух как будто поутих.Но царь за сплетню сердцевынет,И взор царицы так невинен…Что до меня?.. А я в пути.Судьба нальет нам чашеймерной:Вот сгинул гордый АгамемнонВ тенетах женских паутин.Но скоро по законам местиОрест отплатит Клитемнестре.А я по-прежнему в пути.На небе звезды ярче меди…Известий нет о Диомеде.Но тот, кому обман претит,За трон не сможет побороться —Отторгнет Аргос инородца.А я уже давно в пути.Под сенью кипарисных арокКропает Нестор мемуары.Словесный множится утиль,Забыть — не помнить — сердцемолит.Он видит зарево над морем…Лишь я пока еще в пути.Заря в полнеба разгорелась.Уж Телемах встречает зрелость,Отца надежды воплотив.Поет прибой с тоскою древней.Жена, устав, над прялкойдремлет…Что там со мною? Я в пути.Вновь берег дик, оливы хилы.Забудут подвиги Ахилла,Какую цену ни плати.А слава что? По ветру прахом?Ведь дом стоит, надел былвспахан.И только я еще в пути.Давно эпоха отгремела,Что ныне дела до ГомераВ обилье новых перспектив?Но миф не завершен доселе —Проклятьем имя Одиссея.Я, как века назад, в пути.Татьяна Юрьевская
Владимир Свержин
(с благодарностью Цунами Сану)
Амбула
Смоквы, именуемые восточными дикарями инжиром, были очень вкусными. Парис забросил в рот сочный плод и с удовольствием ощутил его сладость.
«Жизнь — отличная штука, — разгрызая попавшую на зуб косточку, подумал он. — А когда ты — царский сын в благословенной земле, так и вовсе замечательная!»
Юный охотник поднял глаза в небесную синь.
Как восхитительно быть молодым и полным сил, как славно вместе с братьями мчаться на колесницах, запряженных быстроногими парфянскими жеребцами, как весело пускать стрелы в переполошенную дичь! «Еще один удачный выстрел!» Впрочем, разве дело в этих птицах? Его пальцы трепещут от азарта, когда уходит с тетивы круторогого лука легкое оперенное древко с бронзовым наконечником.
— Любезный юноша! — вдруг раздался откуда-то сверху тихий женский голос. Слышалось в нем шуршание осенней листвы, потревоженной Бореем, богом северного ветра. — Сделай милость, подай клубочек — вот незадача, куда-то вниз укатился.
Парис удивленно поглядел вверх, откуда доносился призыв о помощи.
На уступе скалы, локтях в двадцати над головой троянского принца, скрестив ноги, расположилась, всматриваясь в растущие у подножья скал кусты, сухонькая морщинистая старушка. Пряди ее серебристых волос были забраны в аккуратный узел на затылке, скрепленный золотым гребнем.