Поскольку все происходило в действительности, еще не вполне освободившись от страха, я пошире расставил ноги и ждал, кто же мне все-таки скажет, что, собственно, случилось. Возможно, они никогда не видели бездомного, нашедшего себе пристанище на лестнице или спящего под дверью? И, в самом деле, толстый священник начал что-то объяснять. У него был тот же тембр голоса, что и в моем сне. Только говорил он, как бы слегка улыбаясь. Слова были о том, что нельзя в храме Господа вести себя недостойно… Дальше я перестал понимать смысл говорившегося. Был больше не в состоянии воспринимать реальность, казавшуюся сном, или, наоборот, сон, оборачивающийся явью.
Наклонившись, я поднял пакет и начал собирать вещи, когда вмешался хозяин бара, настроенный более агрессивно, чем священник:
— Как же это получается, что ты так не уважаешь Дом Божий? А, креол? Вчера, падре, он сделал кучу напротив моего бара, наплевав на всякие приличия. Теперь не хватает только, чтобы он оскорбил таким же образом Господа нашего. Этот креол заслуживает хорошего урока. Сегодня ни за что нельзя верить этим оборванцам. Не зря говорят, что негра нельзя пускать в церковь дальше порога.
Человек, до сих пор слушавший молча, приказал мне следовать за ним в комиссариат. Испугавшись-, я спросил его, в чем моя вина. Он ограничился тем, что сказал: «Идем отсюда, парень, для тебя так будет лучше». Поскольку я продолжал стоять между ними, старик тронул меня за плечо и показал, куда идти — в сторону узкой улицы, извивавшейся по краю обрыва.
Сделав несколько шагов в сопровождении старика, по-видимому, полицейского, я оглянулся и увидел то место, где провел ночь. Рядом с порталом стояли два человека. Хозяин бара, жестикулируя, показывал толстому священнику на центр площади, где вчера я справил свою физиологическую нужду. При этом, наверняка, он ни словом не обмолвился о том, что не пустил меня в туалет при баре, куда я шел, доведенный до отчаяния.
Прежде чем мы добрались до комиссариата, старый полицейский приказал мне остановиться и, оглянувшись по сторонам, скомандовал, чтобы я немедленно исчез:
— Исчезни! И, пожалуйста, не вздумай еще раз нагадить перед монастырем Носса-Сеньора-ду-Карму. Давай! Исчезни с глаз моих!
И я не стал долго раздумывать.
Ветер был несильным. Однако когда грузовик, проносясь мимо, выталкивал перед собой громадную воздушную волну, оставляя позади дыру, обладавшую эффектом вихреобразной воронки, чтобы не улететь в нее, приходилось как можно крепче ставить ноги, как бы вколачивая их в землю. Вряд ли это было разумно, так как все вокруг приходило в движение, я с трудом сопротивлялся неожиданным перемещениям воздушных масс, поднимавших к тому же столбы пыли. Проще было отойти в сторону, остановиться и подождать, пока все ни придет в норму.
