Аргументы относительно существования или несуществования Бога опирались на тезис, что в течение двух тысяч лет люди постоянно жили в страхе сгореть в адском пламени, если не подчинялись тем, кто от имени добра брался вершить их судьбы, попирая при этом свободу и справедливость, проповедником и защитником которых был сам Христос. Получалось, что это становилось особенно заметным, когда дело касалось прощения грешников. А для чего-то ведь надо было наказывать неверующих, или тех, кто предпочитал следовать другим догматам, оправдывавшим существование Бога, но под другими именами: Будда или Аллах, например? Именно в этом русле Блондин выстраивал свои доводы. И они заставили меня смутно ощутить определенную логику в его словах или, по крайней мере, признаки знаний по предмету спора.
Жануария замолчала. Блондин тоже перестал излагать свои теории и, указав на асфальтовую ленту, мелькнувшую впереди, заявил, что нам следует свернуть. Неожиданно оказались на второстепенной дороге, похожей на ту, по которой раньше проехали Силвейрас, Арейас, Сау-Жоржи-ду-Баррейру и другие небольшие населенные пункты. Скорость сразу же пришлось сбросить. Куда же мы все-таки ехали?
Через несколько минут машина остановилась перед домом, построенном в современном стиле. Прямо за ним местность начинала подниматься. Зелень хорошо ухоженного газона контрастировала с ярко красным цветом дверей и окон, выделявшихся на фоне белых стен. Подъезжая, Блондин как бы в шутку сильно нажал на акселератор, а затем трижды на тормоз. Машина сначала подпрыгнула, а затем остановилась как вкопанная. Потом он быстро развернулся, встав так, чтобы сразу можно было выехать на дорогу.
Жануария выпрыгнула из машины, оставив дверцу открытой. Я ждал, что Блондин выйдет первым, но он мне сказал, что нужно подвинуть переднее сиденье. Я приподнял боковую защелку и сиденье действительно высвободилось. Выйдя из машины, я огляделся по сторонам. Сгущались сумерки. В полнейшей тишине дул довольно сильный ветер. Подняв руки и вдохнув полной грудью свежего воздуха, я посмотрел в сторону крыльца и увидел Жануарию, входящую в дом.
Вначале пришлось удивиться тому, что двигатель продолжал работать и Блондин как будто и не собирался выходить. Однако мне не было дела до секретов этой парочки. Поэтому я поставил на землю свой чемоданчик и беззаботно сделал несколько шагов от дома.
Я лег и вытянул ноги, закрыл глаза и через некоторое время, открыв их, посмотрел ввысь. Передо мной светился небесный свод. Вслушиваясь в тишину, мне в какой-то момент удалось уловить едва различимые, но резкие, отрывистые звуки, словно лошадиные копыта ранили землю. Неожиданно вспомнились мои быстрые шаги по гулкому покрытию автострады. Чувство бренности всего земного завладевало мыслями. Нужно было отогнать его. Но как? Я несколько раз повторил про себя: «забудь обо всем». И, почти уснув, услышал свист собственного дыхания…
