— Нет, не предлагал.
— Кстати, — спросил полицейский, глядя в сторону на бездарную картину на стене, — почему вы остановились в этом отеле?
— Номер был заказан еще до моего приезда.
— Следовательно, вы раньше знали эту девочку?
— Каким образом? Я не был в Англии почти восемнадцать лет.
— Вы выбрали довольно странный отель.
— Не я, а мое начальство.
— Почему же в Дувре вы на паспортном контроле заявили, что остановитесь в гостинице «Стрэнд-палас»?
Он чувствовал, что изнемогает. Каждый его поступок после того, как он ступил на берег Англии, оборачивался против него.
— Я думал, что это простая формальность.
— Почему?
— Чиновник в Дувре подмигнул мне, когда спрашивал, где я остановлюсь. Полицейский невольно вздохнул. Он явно собирался закрыть блокнот.
— Значит, вы не можете пролить свет на это, так сказать, самоубийство?
— Ее убили управляющая гостиницей и человек по имени К.
— С какой целью?
— Этого я еще точно не знаю.
— Вы, наверное, удивитесь, если узнаете, что она оставила письменное заявление.
— Я не верю в это. Полицейский сказал:
— Если бы вы во всем признались, и вам и нам было бы легче. — И добавил презрительно: — За самоубийство по сговору не вешают. Хотя, по-моему, зря.
— Могу ли я посмотреть, что написала девочка.
— Пожалуй, я прочту вам несколько выдержек, если это поможет вам сознаться. — Он откинулся в кресле и откашлялся, как будто собирался огласить поэму или эссе собственного сочинения. Д. сидел, опустив руки и разглядывая физиономию секретаря посольства. Предательство черным облаком заволокло весь мир… Это конец. Разве можно убить ребенка? Он представил себе, как она летела вниз, к заледеневшему тротуару, какими долгими казались ей две секунды падения. Слепая ярость поднималась в нем. Хватит, он достаточно долго был пешкой в чужих руках, пора начать действовать самому. Если они понимают один язык — насилие, что ж, будет им насилие. Секретарь беспокойно заерзал под его взглядом и сунул руку в карман, где, должно быть, лежал револьвер. Вероятно, он захватил оружие, когда выходил докладывать послу.
Полицейский начал читать.
— «Я не могу этого больше выдержать. Сегодня вечером он обещал, что мы вместе уедем отсюда навсегда». Видите, она вела дневник. Между прочем очень хорошо написано.
Полицейский ошибался. Дневник был написан отвратительным языком журнальчиков, которые читала Эльза, но Д. как будто слышал ее голосок, слышал, как она запинается, произнося неуклюжие фразы. В отчаянии он поклялся себе: «Кто-нибудь поплатится за это жизнью». Такую же клятву он дал, когда расстреляли его жену. Но то обещание он так и не выполнил.
