— Мы не должны этого делать, Макс, это ошибка.
Это прозвучало почти грубо, но нервный взгляд и то, как она судорожно сжимала край пальто, выдавали ее истинные чувства.
Она была бледна, на щеках горели красные пятна, в глазах — решимость.
Опьянение, весь день согревавшее мне душу, как легкая куртка, подбитая дорогим мехом, исчезло. А чего, собственно, я, слепой псих, ожидал?
— Почему нет? — спросил я.
— Я не могу! Это неправильно! Давай по-хорошему разойдемся, каждый своей дорогой. О’кей?
— Зачем ты тогда здесь стоишь? — заорал я, немедленно заведясь. — Чтобы сказать мне это? Ах, какая утонченность чувств! Пятнадцать лет прошли не зря, ты научилась хорошим манерам! Теперь ты беседуешь со своими жертвами, прежде чем исчезнуть. Это — значительный прогресс, я чувствую себя намного лучше! Было бы еще лучше, если бы ты вовсе не договаривалась со мной. Разве нет?
Я развернулся и пошел прочь, я был зол и снова, как вчера, чувствовал, что мне не хватает воздуха.
Но уже второй шаг был труден, словно я шел по зыбучим пескам, а третий — еще тяжелее.
— Постой!
Ее голос прозвучал так испуганно и жалко, что я понял: моя злость пересилила ее страх перед нашей встречей. Я остановился — она даже не догадывалась, что я все равно не смог бы сделать больше ни шагу. В голове было пусто, и я не знал, как совладать с гневом, на смену которому пришла грубость. Мне хотелось действия, движения, а потом — отдыха.
Сабина медленно подошла ко мне.
— Макс, я очень хочу с тобой пообедать, — прошептала она. — Но только если мы не будем об этом говорить. О прошлом. Я не могу тебе объяснить, что тогда случилось. Просто не могу. Это не было связано с тобой. Вот все, что я могу сказать. Ты ни в чем не виноват!
Я в упор глядел на нее.
— Как это понимать? Я не виноват? Тогда кто же? Кто виноват? Представь, что я должен был думать, что я должен был чувствовать! Ты написала мне, что мы не можем быть вместе! Но из-за кого? Чья здесь вина, о чем мы говорим? Может быть, твоего тогдашнего любовника?
Я сам не понимал, почему был так груб и мстителен. Словно специально подбирал слова, чтобы показать, как серьезно все это, словно играл роль в спектакле. Огромная разница между тем, что чувствуешь, и тем, что говоришь: «выражать себя» почти всегда означает говорить неправду, скрывая ее за подчеркнутой эмоциональностью. Злость, которая вела меня, была та, давно прошедшая, и я не знаю, откуда она выплыла.
Сабина отступила назад. Покачала головой. С горечью я подумал: как будто хочет побороть искушение в чем-то мне признаться.
