Она собрала одежду Терезы в охапку.
— У тебя есть корзина или что-нибудь для грязного белья?
— Сейчас достану, — растерянно проговорила та и спустила ноги с постели. Теперь Ребекка увидела, что Тереза лежала в постели одетая. На ней были джинсы и несимпатичная мятая серая рубашка, болтающаяся на ее тонких плечах. Ребекка также не могла не заметить, что ноги у Терезы грязные. Она сунула их в мягкие кожаные туфли, поношенные и рваные. Ничего себе ребенок! Ребекка разозлилась. Это же надо так запустить себя. А папаше и сестрице, кажется, до этого нет никакого дела.
Тереза принесла плетеную корзину и протянула Ребекке. Сейчас они стояли очень близко друг от друга. Ребекка напряженно вглядывалась в лицо дочери, пытаясь высмотреть хоть какое-то сходство с собой, но оно пока не обнаруживалось. Спутанные волосы Терезы были совсем не такими, как у Ребекки. Ее дочь оказалась стопроцентной брюнеткой. В остальном же Тереза поразительно походила на Райана, особенно пухлые упрямые губы. Это было настолько шокирующим, что Ребекка пошатнулась. Но первое, что привлекало внимание к девочке, — это глаза. Они были по-настоящему хороши, выразительные, большие, обрамленные длинными ресницами.
Ребекка пристально смотрела в них, повторяя про себя непрестанно мучивший ее вопрос: «Неужели ты устроила этот жуткий пожар, в котором погибла твоя приемная мать? Неужели ты действительно хотела ее убить? Или это все произошло случайно?»
Через две секунды Тереза повернулась спиной, чтобы выставить корзину с грязным бельем в коридор. Затем повернулась к Ребекке, отбросив ладонью упавшие на глаза волосы. Очевидно, это был ее привычный жест.
— Ты будешь жить с нами?
— Если ты и Девон захотите этого.
— Ты имеешь в виду, что решать должны мы?
— Я полагаю, ваш отец примет окончательное решение, но если ты и твоя сестра сочтете, что я вам не подхожу, сомневаюсь, что он меня возьмет.
Тереза задумалась.
— Я бы не сказала, что ты мне не подходишь.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Девочка смотрела как будто бы в окно, но искоса продолжала из-под челки разглядывать Ребекку.
— Папа сказал, что ты медсестра.
— Да, это верно.
— Случайно, не по психиатрии?
— Нет. Я все время работала в детских больницах. Польшей частью в отделениях общей терапии. — Она сделала паузу. — А почему ты спросила? Тебе не нравятся психиатры?
Она увидела, как Тереза скривила слишком большой для такого худого лица рот.
— Не нравятся.
— Ладно, не будем обсуждать, почему они тебе не нравятся. Наверное, есть основания. Обещаю, что не буду заставлять тебя рассматривать чернильные пятна.
