Однажды Том (после отъезда Гека его уже никто не называл Чуком) хлебнул не только лишку, но и хлебнул какого-то фальшивого, у цыган по дешевке взятого виски. Его еле откачали тогда, и, хотя сама жизнь была спасена, ноги так и остались неподвижны, навсегда подружившись теперь с креслом-качалкой, с креслом-каталкой…
— Ты кого ищешь, коза? — спросило кресло-каталка, подкатив к креслу-качалке.
— Тебя, — застенчиво отвечало кресло-качалка.
Это уже был, соответственно, сон…
Следующая телеграмма пришла через три дня. Рассыльный вручил ее Ребекке с обычным почтением: все мальчишки знали об удивительных приключениях дяди Тома в детстве, гордились, что такой человек живет городе, и водили сюда малышей, чтобы показать его хижину.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ, МИЗУРА, ТОМАСУ СОЙЕРУ. ПРИОБРЕЛ ЗНАЧИТЕЛЬНУЮ ВЕЩЬ. ЗАДЕРЖИВАЮСЬ ПЕРЕПРАВКОЙ ЧЕРЕЗ АТЛАНТИКУ. ОБНИМАЮ ОБОИХ. ГЕКЛЬБЕРРИ ФИНН. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ.
Эту телеграмму Том прочитал сам, укрепив на носу черепаховые очки с толстыми стеклами. Зрение его село не просто от старости — в этом повинна была все та же злополучная бутылка виски.
— Хотел бы я знать, что это за крупную вещь мог взять Гек в России? Там разве, вообще, водятся крупные вещи, которые стоило бы перевозить через океан?
— Может быть, это лошадь? — предположила Ребекка.
— Лошадь он бы не назвал вещью. И с чего бы ему покупать именно русскую лошадь?
— Уж не знаю. Может, тяжеловоз какой-нибудь…
На слове тяжеловоз Том вздрогнул всем телом, изогнувшись на кресле-качалке, словно на электрическом стуле. Однако, Ребекка, похоже, говорила без всякой иронии: так, сорвалось…
— Нет, — вздохнул Том. — Это не лошадь, как пить дать. Может, какая-нибудь большая и ценная статуя? Я слышал, у них там всюду в полях большие каменные статуи стоят, бабы называются.
— Том, ты в своем уме? Зачем ему эта баба?
— А ты хорошо слышишь, старушка Бекки? Я же сказал: большая и ценная. Как вложение капитала, естественно. Впрочем, что зря гадать? Я бы сейчас поспал немножко…
— Спишь все и спишь только. Спишь и ссышься. И больше никакого толку…
Ему приснилось, что судно, на котором возвращался Гек, столкнулось с айсбергом. Сам он там тоже присутствовал, но находился вне событий, так как его задача была честно и качественно снять об этом грандиозном событии документальную фильму. Подобная увлекательная фильма, пущенная в оборот по всему миру, должна была принести Тому очень большие деньги. В руках у него была портативная кинематографическая камера, и он энергично крутил ее ручку, за несколько часов до катастрофы снимая общие и крупные планы пассажиров. Непосредственно перед столкновением ему пришлось забраться на мачту, чтобы запечатлеть момент, когда впередсмотрящие заметят, наконец, приближающийся айсберг, а затем что есть мочи бежать в рулевую рубку, чтобы снять первые впечатления штурмана и капитана. Рискуя здоровьем, а порой даже жизнью, Том пробирался в самые опасные уголки огромного лайнера, снимал, как вода затопляет машинное отделение, как мечутся по каютам люди, пытаясь спасти свой жалкий скарб…
