Уже совсем ночью, часа в 3, когда где-то далеко на востоке едва-едва заметно начинало заниматься солнышко, они тушили костёр и шли в свою малюсенькую спаленку, где страстно и безудержно любили друг друга. Да, что там говорить! Им нужны были тела, нужны были беспрекословно. И Ник был без ума от запаха её тела, пахнущего одновременно нежным маслом, которым Любовь намазывалась после душа, и совершенно не терпким, едва уловимым запахом костра. Что-то совершенно невероятное, неописуемое происходило с обоими в такие моменты. Они, захлёстнутые взрывающимися и разлетающимися на миллионы маленьких разноцветных драгоценных камушков чувствами, будто бы воспаряли над землёй. Безо всякого высокоплана. Без крыльев. А духом. Своими сущностями. И в такие моменты они понимали, что выбрали Землю и её правила игры именно ради того, чтобы отрываться от неё и целую вечность парить в небесах в моменты, подобные этому. В самый разгар страсти Ник почувствовал, что он не мнимо, а будто бы впрямь оторвался от своего, в судорогах вцепившегося в Любовь, тела и…
* * *
Окружающая действительность мигом вспыхнула какими-то невероятными красками, с непостижимой скоростью сменяющихся, точно стёкла калейдоскопа, затем начала вращаться, превращаясь в некое подобие громадного и мощного водоворота. Белая вспышка.
Ник сидел на утёсе скалы. На том же самом месте и в то же самое время, как и сидел в тот момент, когда вышел на свет из тоннеля. Когда освободился. На прежнем же месте сидел и Чайка Джонатан.
– Что скажешь, Никии? – Джонатан сделал несколько шагов и, в перевалку, сел чуть ближе к Нику.
– Я пришёл туда, куда хотел прийти, Джонатан! – оторвал глаза от пола и восторженно ответил Чайке Ник. – Столько лет я жил, мечтая лишь о том, откуда я сейчас очутился тут.
– Да? А ведь ты всего на минуту отвлёкся и никуда не уходил отсюда, с этого прекрасного утёса. Ты сидел и смотрел в землю, а я решил тебе не мешать.
Ник широко раскрыл глаза от удивления. Следующими его словами были: «Кажется, я понял, о чём ты, Джонатан, но… – Ник запнулся, будто бы, не смотря на очередной проблеск понимания…»
* * *
Любовь лежала совершенно нагая на простыне. По её лицу бегали солнечные зайчики, выпрыгивающие из стакана с минеральной водой, который стоял на столике подле окошка спальной секции прицепа. Было около 11 утра. Ник лежал рядом, на боку, и любовался восхитительной Любовью, которая всецело была только его. Как же по-ангельски прекрасно было её личико, с аккуратной маленькой родинкой на левой щёчке. Ник поцеловал её.
