Вито смотрит на мучнистый, слепой горизонт, на пляж, куда море выплюнуло всякий хлам. Сейчас оно серебристое, точно монета, и кажется большой крышкой.
Через море — туда и обратно — вот история его семьи.
Анджелина рассказывала, как их выгоняли, приставив винтовочное дуло к спине. Привычная жизнь среди арабов, разломанная на куски: пляж Сульфуреи, тутовое дерево в Шара-Дерна, школа «Рома», закадычные друзья.
Однажды утром все это сгинуло в порыве бури.
Разбитая жизнь — вот история его матери.
Его мать знает, что такое возвращаться назад через море.
Как перелетные птицы.
Анджелина рассказывала ему, что птицы откладывают яйца в хорошо защищенном месте. Но наши яйца были раздавлены. Наши дома пришлось уместить в чемоданы. Пришлось покинуть родную скорлупу, чтобы спастись.
Позади осталось белье на веревке. Кто-то его поджег. Рубашки, объятые пламенем. Солдаты в красных беретах среди эвкалиптов, орущие: «Руми!» — «Итальянцы!» — и плюющие на землю.
Анджелина вспоминала об одном из них: он ударил железным прутом по бидону, где плавили воск. Смуглый, но голубоглазый, со светлыми волосами, которые выглядели чуть ли не крашеными. Сын насилия.
Сама она еще ничего не знала о том насилии. Кое-что открылось лишь позднее, когда ей стало известно про изнасилования, когда она увидела фотографии братских могил, вырытых в песке, и повешенных бедуинов.
В 1970 году Анджелине было одиннадцать. Она ходила в шестой класс.
Вопли, очереди перед министерствами, перед консульством. Разрешение на выдачу репатриационной визы. Свидетельство о бедности. Все бесцельно скитаются по городу, прилипают к стенам, точно ящерицы, чтобы получить порцию ежедневно приходящих новостей. Никто больше не входит в касбу… жалюзи на всех лавках спущены… и еще эти двое противных мужчин, один — с мокрыми лиловыми губами, другой — посмуглее, в «альфа-ромео», которая остановилась в итальянском районе, рядом с домами и лавками, которые вскорости будут отняты у владельцев.
Анджелина помнит ночь, когда ей делали прививку против холеры. Она цеплялась за халат матери, лицо у той было бледным, как свеча. Воистину цвет безмолвия.
Зачем им всем вводили эту вакцину, привезенную из Италии? С какой целью? Всех кололи одним и тем же шприцем. К счастью, это осталось без последствий.
Рассказывая об этом сыну, она обнажила руку и показала, куда именно вошла игла.
Вито делал записи для своего выпускного сочинения.
— Мама, я не могу вставить туда все…
