Он выпустил из объятий дочь, кивнул профессору и пошел к своему лимузину.
Машина еще только выезжала с кладбища, а магнат уже поднял телефонную трубку и набрал один номер на Капитолийском холме. Номер принадлежал его старому другу, товарищу времен Второй мировой Питеру Лукасу, старшему сенатору от штата Нью-Хэмпшир.
– Стив, рад тебя слышать. Где ты? – обрадовался сенатор.
– Здесь, в Вашингтоне. Питер, нам необходимо увидеться. Дело очень важное. Ты сможешь со мной пообедать?
– Конечно. Погоди, загляну в ежедневник. Гостиница “Хэй-Адамс”. В час дня.
В назначенное время канадец уже поджидал сенатора в вестибюле гостиницы.
– Я только что с кладбища. Хоронил внука.
Сенатор замер.
– Прими мои соболезнования. Даже представить себе не могу, что с ним могло случиться. Болезнь? Несчастный случай?
– Давай поговорим за столом.
Когда они уселись, Стив Эдмонд ответил на вопрос друга:
– Его убили. Шесть лет назад. В Боснии.
Он кратко рассказал о том, как в 1995 году Рикки захотелось облегчить страдания боснийцев. А потом вручил сенатору исповедь Милана Раяка.
Подали сухой мартини. Сенатор заказал копченую семгу и охлажденное “Мерсо”. Канадец кивнул, попросив то же самое.
Сенатор Лукас привык читать документы быстро, однако где-то в середине исповеди он присвистнул и сбавил темп. И в конце концов поднял взгляд на друга:
– Не знаю, что и сказать, Стив. По-моему, ничего страшнее я в жизни не читал. Что я должен сделать?
Стив Эдмонд взглянул на свои лежавшие поверх белой скатерти руки – руки старика, со взбухшими венами.
Питер Лукас заметил этот взгляд и понял, о чем думает друг.
– Да, мы уже немолоды. Но пока еще не умерли. Так что же я должен сделать?
Канадец поднял на него взгляд:
– Мой внук был американским гражданином. Соединенные Штаты вправе потребовать экстрадиции этого чудовища, где бы оно ни находилось. Оно должно попасть сюда и предстать перед судом за убийство. А это значит, что министерство юстиции и Госдепартамент должны нажать на правительство страны, которая приютила эту свинью. Ты сможешь этого добиться?
Сенатор поднял свой бокал:
– Стив, если уж правительство США не сможет добиться торжества правосудия, значит, этого не сможет никто.
Однако он ошибался.
Это была всего лишь семейная размолвка, которой следовало завершиться поцелуями и примирением. Вот только участвовали в ней дочка, в жилах которой текла итальянская кровь, и упрямый, несговорчивый отец.
Стояло лето 1991 года, Аманде Джейн Декстер уже исполнилось шестнадцать, и красива она была неимоверно. Гены происходившего из Неаполя семейства Мароцци наделили ее фигурой, способной и епископа заставить забыть о своей мантии. А благодаря англосаксонской светлокожести Декстера лицом она походила на Брижит Бардо. Мальчишки гонялись за Амандой очертя голову, и отцу пришлось с этим смириться. А вот Эмилио ему не нравился совсем.
