Аретино провел Аззи в дом, вернее — палаццо, маленький, но очень богатый дворец. Полы устилали мягкие ковры, подарок самого дожа; в бронзовых канделябрах горели высокие восковые свечи, бросая отсветы на выбеленные стены.
Аретино пригласил демона в низкую гостиную, завешенную коврами и шпалерами. Комнату согревала небольшая жаровня с углями. Там поэт попросил Аззи устраиваться поудобнее, взял с небольшого инкрустированного столика хрустальный графин и наполнил кубки искристым красным вином.
— А теперь, сударь, — промолвил Аретино, когда хозяин выпил за здоровье гостя, а гость — за здоровье хозяина, — объясните, чем могу вам служить.
— Правильнее будет сказать, — отвечал Аззи, — что я хотел бы услужить вам, ибо вы — величайший драматург и сатирик Европы, а я — скромный покровитель искусств, моя мечта — осуществить некий артистический проект.
Что именно вы задумали, сударь?
— Я хотел бы поставить пьесу.
— Превосходная мысль! — вскричал Аретино. — У меня есть несколько сочинений, они подойдут вам как нельзя лучше. Сейчас схожу за рукописями.
Аззи жестом остановил его:
— Я ничуть не сомневаюсь, что все, вышедшее из-под вашего пера, — верх совершенства, но готовый сценарий мне не годится. Я хотел бы участвовать в новом проекте, чтобы пьеса отражала мой авторский замысел.
— Разумеется, — кивнул Аретино. Он и прежде встречал людей, жаждавших прославиться сочинительством. Все они приходили со своими замыслами, и никто не желал утруждать себя скучной черновой работой, собственно писательством, предпочитая поручить это другому. — Что за сюжет вы изволите предложить?
— Я хотел бы, чтоб моя пьеса утверждала некие простые истины, — сказал Аззи. — То, что умным людям известно уже несколько столетий, но никак не отражено нашими драматургами. Большинство писателей рабски следуют Аристотелю и настойчиво твердят: расплата за грех — смерть, обжора кончит в канаве, похоть ведет к пресыщению, а те, кто легко влюбляются, никогда не полюбят всерьез.
— Это общепринятые нравственные посылки, — заметил Аретино. — Вы желаете их опровергнуть?
— Вот именно, — сказал Аззи. — Хотя будничное сознание строится на этих самых посылках, мы-то с вами знаем, что они не всегда верны. Своей пьесой я намерен возразить всем этим шамкающим благодетелям человечества. Моя пьеса будет утверждать, что семь смертных грехов — путь к благополучию или, по крайней мере, не помеха на этом пути. Короче, милейший Аретино, я хочу поставить безнравственную пьесу.
