— Какой благородный замысел! — вскричал Аретино. — Рукоплещу вам, сударь, за ваше величественное намерение в одиночку восстать против столетий медоточивой пропаганды, так и не убедившей никого действовать по предписанному вопреки влечениям своего естества. Однако позвольте указать вам, сударь, что, поставив такую пьесу, мы неизбежно навлечем на свои головы ханжеский гнев церкви и государства. И потом, где найти исполнителей? Или неподконтрольную церкви сцену?
— Пьесе, которую я хочу поставить, — сказал Аззи, — не потребуются такие условности, как актеры, сцена и зрители. Действие должно разворачиваться само собой: мы дадим нашим исполнителям самые общие представления о задуманном, а слова и поступки они пусть импровизируют сами.
— Но как вы сумеете вывести свою антимораль, если заранее не спланируете развязку?
— У меня есть некоторые соображения на этот счет, — сообщил Аззи, — которыми я поделюсь с вами, если получу ваше согласие на участие в проекте. Скажу лишь, что я способен управлять причинно-следственными механизмами этого мира для достижения поставленной цели.
— Такое может утверждать лишь сверхъестественное существо, — заметил Аретино.
— Слушай меня внимательно! — сказал Аззи.
— Слушаю, — отвечал Аретино, слегка опешив от повелительного тона гостя.
— Я — Аззи Эльбуб, демон благородных кровей, к твоим услугам, Аретино. — Аззи беспечно взмахнул рукой, и на кончиках его пальцев вспыхнули голубые огоньки.
Аретино расширил глаза.
— Черная магия!
— Я прибегну к этим театрально-инфернальным эффектам, — сказал Аззи, — чтобы ты сразу понял, с кем имеешь дело.
Он вытянул пальцы, взял из воздуха изумруд, потом другой, третий — всего шесть, и уложил их рядком на столике рядом с графином. Провел над ними рукой — изумруды задрожали и слились в один, невиданно огромный самоцвет.
— Поразительно! — воскликнул Аретино.
— Через некоторое время они вернутся в первоначальную форму, — объяснил Аззи. — Но красиво, правда?
— Поразительно! — повторил Аретино. — Этому можно научить?
— Только другого демона, — сказал Аззи. — Но я многое могу сделать и для тебя, Аретино. Соглашайся. Я не только заплачу тебе неслыханные деньги, но еще и удесятерю твою и без того заметную славу — ведь ты станешь автором пьесы, которая породит на этой старой земле новую легенду. Если повезет, она предвосхитит эру искренности, какой еще не знал этот старый лицемерный мир. — Произнося это, Аззи для убедительности метал глазами молнии.
