Тибор умолк. Есть вещи, о которых он не мог сказать даже Хавашу. Сейчас Лаци занят подготовкой вооруженного восстания, и снова под руководством Тибора. Многие листки тонкой папиросной бумаги, которые получает Тибор от связных, исписаны почерком его брата.
— Банди! — горячо воскликнул Тибор. — Наступает необыкновенная весна… Нынешней весной почки на деревьях раскроются вместе с нашей победой. Это наша буйная сила весенними соками бродит в природе. Я чувствую их своим сердцем. «Громоподобная весна, сопутствуй нашей битве!» Помните эти стихи Эндре Ади, посвященные кружку Галилея?
— Да, да, — радостно кивнул головой Хаваш. — Ты прав, Тибор.
Но взглянув на друга, он увидел, что тот уже склонился над письменным столом. Снова за работу. И чтоб не мешать ему, Хаваш тихо поднялся с дивана и незаметно вышел из комнаты.
А Тибор еще долго сидел за столом, и листки бумаги покрывались ровными четкими строчками — новые идеи, новые дерзкие замыслы.
Пока все складывалось на редкость благоприятно. Снова удалось занять помещения партийного центра и типографии. Изменилось к лучшему и положение коммунистов, томящихся в заключении, стало намного легче поддерживать с ними связь.
На днях Тибор разговорился с Анталом Габором. Антал — коммунист. До службы в армии работал слесарем-механиком на заводе «Ганц». Антал шепнул Тибору, что сразу обо всем догадался, потому что еще в январе видел Тибора в казарме Надор, где тот выступал на митингах. «Среди солдат охраны немало надежных товарищей», — сказал Габор. Тибор посоветовал ему отобрать пять человек из охраны и организовать из них кружок. Теперь Тибор тайно руководил им. Встречаясь с солдатами, «сочувствующий» Краузе рассказывал им о том, что довелось ему, военнопленному офицеру, увидеть в России. Солдаты — народ толковый, все кадровые рабочие. Свободное время они по обыкновению проводили в кафе, где беседовали с рабочими заводов, расположенных вдоль Фехерварского шоссе. Иногда вместе с ними шли на заводы и вели там агитационную работу. Наведывались и в свою прежнюю казарму. Так, через Габора и кружковцев Тибору удалось наладить контакт с заводами и казармами.
…Быстро скользит по бумаге неутомимый, остро отточенный карандаш.
— В городе только и разговоров, что о товарище Самуэли, — улыбаясь, сказал однажды вернувшийся из города Габор.
Тибор смутился. Солдат явно преувеличивал.
О нем могли говорить лишь те, кто энергично готовился к революционным действиям. По указанию Самуэли Габор разослал товарищей в воинские части и рабочие отряды, обучавшиеся военному делу.
