Тибор молчал, насупив брови. Кокетливые, острые на язык девушки, улыбка, беспечная шутка, шалость — все видится ему сквозь едкий дым пожарищ войны и кажется несбыточным, навсегда канувшим в прошлое. Неужели навсегда?
За последние пять лет ему не часто случалось бывать в женском обществе. Раза два, не больше.
Один раз это было в Швейцарии. Молодая женщина из порядочного семейства кокетливо спрашивала:
— В Москве вы, конечно, смотрели чудесные спектакли? Москва — столица театров!
— К сожалению, не было времени… — виновато отвечал Тибор.
— Понимаю, революция… Но за семь-то месяцев раз пять или шесть вы все-таки побывали в театре? Нет? Ну хоть два разика?..
Жители нейтральной Швейцарии не имели ни малейшего представления о войне, а тем более о революции.
Он попытался отшутиться:
— Признаться, однажды побывал в театре.
— Что давали? Какой спектакль?
— Восстание юнкеров.
— Хорошая вещь?
— Нет, отжившая. Пришлось изъять ее из репертуара.
Любопытство дамочки все разгоралось:
— Как это «изъять»? Уж не причастны ли вы сами к искусству?
Его бесила беззаботность швейцарцев, и он рассказал, как была «изъята из репертуара» эта «вещь»… Рассказал, ничего не утаивая и не прикрашивая, как он с семьюдесятью красногвардейцами, матросами и чекистами проник на чердак театра, как они прикладами и штыками вышибали с ярусов и из лож отстреливавшихся юнкеров.
— Самая кровопролитная схватка была в гардеробной. Несколько трупов так и остались висеть на стойке, как брошенные гардеробщиком шубы, — хмуро закончил он свой рассказ и метнул на собеседницу сердитый взгляд.
У дамочки от ужаса перехватило дыхание. Она несколько раз судорожно глотнула воздух и вдруг, захлопав в ладоши, рассмеялась:
— Ну и шутник! Великолепный гротеск…
— Вы просто глупы! — крикнул он и, повернувшись, ушел…
Он, и правда, огрубел за годы войны. Лоб прокопчен пороховым дымом, с губ срываются отрывистые слова команды, движения резки.
Чем ближе они подходили к дому, тем больше он ощущал неловкость. Когда они пришли в свою комнату, Тибор совсем уже хотел отказаться от встречи.
— Банди… — обратился он к другу, но в эту минуту в дверь постучали.
На первых порах разговор не клеился, хотя девушки держались просто и скромно. Банди Хаваш отошел с невестой к окну — им надо было обсудить какие-то свои дела, и они лишь изредка поглядывали на Тибора и его собеседницу.
Тибор стоял, прислонившись к платяному шкафу, а Йолан сидела на диване, откинувшись на спинку и обхватив руками колено.
