Драматическая миссия | страница 66
Закончив обход, доктор Хаваш зашел за Тибором.
— Пойдем… Все уже знают, что ко мне приехал гость.
Широко распахнув дверь, он пригласил:
— Прошу, братец Фери…
Хаваш провел его по всем кабинетам, представил главному врачу, познакомил с персоналом. И после каждого нового знакомства шепотом наставлял в коридоре:
— С этим будь осторожней… А тот — свой парень, сочувствующий…
Когда они вышли от пожилой аптекарши, Хаваш шепнул на ухо Тибору:
— Эта старая ведьма реакционнее любого бывшего министра.
Зашли они и в караульное помещение у ворот, хотя Хаваш сам был едва знаком с солдатами охраны. Караульные сидели в одних рубашках, греясь у железной печки, пышащей дровяным жаром.
Доктор представил солдатам своего гостя. Вдруг один из них, коренастый, широкоплечий молодой парень шагнул вперед из полумрака караульного помещения и, приставив правую ногу к левой, лихо щелкнул каблуками:
— Антал Габор… — громко представился он. — Запомните, господин Краузе! Если что-нибудь понадобится, можете рассчитывать на меня…
Открытый взгляд карих глаз, окруженных паутинкой морщинок, внушал доверие.
Однако какие могут быть у Тибора дела с караульными? Проверять документы и так навряд ли будут… А впрочем, кто знает… И Тибор на всякий случай внимательно вглядывался в лицо ладного, приветливого парня.
— Кто он? — спросил Тибор у доктора, когда они вышли из караульного помещения.
— Хороший парень, любит читать. Больше я ничего о нем не знаю. Караульная служба вне моей компетенции.
После обеда Тибор исписал еще одну стопку папиросной бумаги, изложив второму составу Центрального Комитета свои соображения о содержании очередного номера «Вёрёш уйшаг». Наметил темы, указал, кто и что должен написать, определил сроки представления статей.
Когда время стало приближаться к шести вечера, он оделся, чтобы идти на условленную встречу. Но в дверях столкнулся с доктором.
— В город, на вызов ездил, — сказал Хаваш и добавил: — Советую взять меня с собой для большей безопасности! Если полицейский на углу увидит тебя с врачом, известным всей округе, это снимет всякие подозрения.
— Ничего не имею против, — согласился Тибор, — у меня от тебя тайн нет и если тебе это не обременительно…
Негромко разговаривая, они шли по направлению к Тэтэню. Хаваш, смеясь, рассказывал, что приют содержится на жалкие крохи, отчисляемые от прибылей финансовых воротил. Однако многие инвалиды, съев «банкирский» обед, отправляются в город, ведут агитацию против своих «благодетелей», а потом как ни в чем не бывало возвращаются в приют и преспокойно засыпают в постелях, приобретенных на банкирские средства. «Банкиры возмущены неблагодарностью инвалидов, — посмеиваясь, говорил он. — А недавно один инвалид так прямо и заявил управляющему банка, посетившему приют: «Вы что же, думаете, горячим чайком да колбаской нам рот заткнуть и заставить забыть, что ради ваших барышей мы на фронте стали калеками? Не выйдет!» Сегодня в городе арестован Дюла Ковач, страдающий пороком сердца, тоже из нашего приюта. Схватили его во время облавы и обнаружили в карманах пачки коммунистических листовок. До войны был парикмахером. Обходительный, вежливый, пользовался здесь большой популярностью. Теперь по палатам из рук в руки передают прошение. Почти все подписались. Требуют освободить арестованного. Между прочим, в прошении есть такие слова: «Куда это годится — объявлять коммуниста врагом революции!»»