— Головотяп какой-то, — вскипел Бём, — или дурак набитый! Но не контрреволюционер. Я направлял в действующую армию испытанных социал-демократов и ручаюсь за них!
— А надо бы посылать коммунистов, прошедших школу русской революции! — гневно бросил Самуэли. — Подобные «демократические» действия на руку контрреволюции! И это не единичный случай. Другой горе-комиссар заявил солдатам: «Мы интернационалисты, и ни к чему нам защищать границы Венгрии». Не приходится удивляться, что и эта часть покинула фронт.
Ландлер хотел было опять вмешаться в спор, но в это время в диспетчерскую вошел боец в кожанке.
— К станции подходит батальон, — доложил он. — Среди жандармов переполох, бегут к своему эшелону.
— Может, наши идут на выручку?! — воскликнул Ландлер.
— А вдруг румыны? — нахмурился Бём.
— Идемте наверх! — сказал Самуэли.
Полевой бинокль Бёма переходил из рук в руки.
— Это же интернациональный батальон! — обрадовался Самуэли, но тут же помрачнел: — Я вижу, у них много раненых…
Растянувшаяся колонна медленно двигалась к станции по узкой проселочной дороге. Первые уже приблизились к тому месту, где залегли отступившие красноармейцы. Кто-то кинулся им навстречу.
— Что ж, возможно, что этих горе-вояк проучили за их бесчинства, — проворчал Бём, — Немало пришлось читать донесений об их неблаговидных делишках.
— Кто посылал такие донесения? — возмутился Самуэли. — За интернационалистов я ручаюсь головой.
Со второго этажа было видно, как бойцы интернационального батальона расположились возле пакгаузов. Здесь можно было укрыться если не от дождя, то хотя бы от пронизывающего ветра. Они располагались прямо на земле, тесно прижимаясь друг к другу. Лишь на платформе поблескивали штыки часовых.
— Черт! — выругался Бём. — Отсыпаться пришли, что ли?
Мимо батальона демонстративно промаршировал небольшой отряд жандармов. Измученные бойцы даже не шелохнулись. Часовые продолжали стоять неподвижно, застыв словно изваяния. Через несколько минут жандармы вернулись и вновь заняли свои прежние позиции.
— Мы пропали! — упавшим голосом произнес Бём. — Горе-вояки сдались. Вот это уж явно на руку контрреволюции, товарищ Самуэли!
Они спустились в диспетчерскую. Бём требовал:
— Надо срочно телеграфировать в Пешт, пусть вышлют подкрепление.
— Раньше чем через пять-шесть часов помощь не придет. А здесь все решится за какой-нибудь час, — возразил Самуэли.
— Если за час мы не опрокинем их, — повторил он. — то они опрокинут нас. Развалится весь фронт. Мы не имеем права рисковать.
