Советская Венгрия, как явствовало из сообщения Куна, должна была взять на себя снабжение будущей Австрийской Советской Республики… Это, конечна, было нелегко для Венгрии после четырех лет войны. Но Правительственный Совет единодушно решил: ради того чтобы Австрия стала советской республикой, — принять ее условия.
— Я разговаривал по телефону с военным министром Юлиусом Дойчем, — сказал Бём, — и могу подтвердить правильность слов товарища Куна.
Вслед за Бёмом слово взял Енё Ландлер:
— Сегодня в полдень у меня были председатель союза железнодорожников и депутат австрийского парламента. В ближайшее время в Австрию прибудут эшелоны продовольствия с Украины. Они просили вне очереди пропустить их через нашу территорию. Я дал согласие и сделал необходимые распоряжения. Если у австрийцев будет продовольствия хотя бы на неделю, они непременно перейдут на большевистскую платформу…
Самуэли внимательно слушал выступающих. Он знал, что ежедневно сотни австрийских рабочих переходили австро-венгерскую границу и вступали в ряды венгерской Красной Армии. Именно из них и бывших русских военнопленных уже начали формировать интернациональные батальоны.
Хорошие вести приходили и из Чехословакии. Там, по сути дела, требовался один лишь решительный толчок, чтобы заставить отступить правых лидеров социал-демократии и провозгласить диктатуру пролетариата. Создание Австрийской Советской Республики как раз и явилось бы таким толчком.
Да, мировая революция стремительно шагала по Европе…
То, что Бём, Кунфи и им подобные заняли ключевые посты в правительстве венгерской коммуны, успокоило зарубежных лидеров социал-демократии, и они уменьшили противодействие революционным событиям.
Постепенно рассеивалось и недоверие к ним со стороны лидеров коммунистов. «В конечном счете все обернется к лучшему», — думали они. Тешил себя этой надеждой и Тибор Самуэли.
Однако рядовые коммунисты рассуждали иначе. Их разочаровал состав правительства. Они не могли не видеть, что малочисленные, но поистине революционные организации в результате объединения двух партий растворились в социал-демократической массе. И поэтому открыто выражали свое недовольство.
Многие из тех, кто участвовал в подготовке вооруженного восстания и в ночь на 21 марта вступил в Красную гвардию, работали теперь в органах безопасности, служили в отрядах особого назначения. В любую минуту они готовы были грудью защитить революцию. И они чувствовали: над диктатурой пролетариата висит угроза. С первых дней они не переставали тревожиться из-за того, что бывшие соглашатели заправляют всеми делами. Под их давлением социал-демократическим лидерам пришлось пойти на уступки — многие видные коммунисты получили руководящие посты. Они назывались народными комиссарами (в том числе и заместители наркомов).
