Теперь люди отчетливо увидели три закоченевших трупа, прошитых внезапной пулеметной очередью. Возле черных, зиявших пустотой ртов роились такие же мушки, что и над трупами лошадей…
Уже час шли солдаты по местам недавних боев, все чаще и чаще попадались трупы. Кружилась голова, многих тошнило, они зажимали платками носы, завязывали рты, только бы не ощущать тлетворного, сладковатого запаха мертвечины.
Доброволец Новак, пришепетывая, грозил кому-то:
— Мы им покажем! За все отомстим! Они испытают гнев нашего венгерского бога!
— А куда он смотрел, твой венгерский бог, когда этих несчастных ухлопали? — буркнул Имре Балог в спину Новаку.
Солдаты плелись, понуро опустив головы и стараясь не глядеть по сторонам.
— Какой дьявол все это затеял, капрал? — обратился к Тибору фельдфебель Тира. — Не иначе, генералы, а?.. В погоне за чинами да крестами… — Он наморщил лоб, силясь осмыслить происходящее.
— И тут, и там богачи норовят хапнуть побольше, вот и затеяли, — усмехнулся Тибор. — Если только мои крамольные речи не оскорбляют ваш слух, господин фельдфебель…
— Э-хе-хе!.. — вздохнул в ответ Тира.
Навстречу им, держа винтовки наперевес, шла группа солдат — конвоировали военнопленных. Едва батальон поравнялся с пленными, как сержант Тидинак, брызжа слюной, стал выкрикивать по-словацки грубые ругательства. Пленные русские солдаты, видимо, поняв их смысл, втягивали головы в плечи, словно ожидая удара. Взвод с нескрываемым любопытством разглядывал первых вражеских солдат — невиданное доселе зрелище.
— Гляди-ка, и у них цыган! — ткнул Балога в бок чернявый Давид. — Такой же цыган, как мы… Ей-богу…
Балога так и подмывало одернуть Тидинака, но он не решался.
— Господин капрал, — попросил он Тибора, — вы вольноопределяющийся, вам ничего. Скажите господину Тидинаку, чтобы умерил свою прыть!
Еще полчаса пути — и батальон занял исходный рубеж. Отсюда солдат повели в наступление.
«Выбить русских с занимаемых позиций», — гласил приказ.
Наступление велось на открытой равнине. Новобранцы сразу попали под сильный огонь противника. У всех было одно желание — как можно скорее захватить вражеские окопы и укрыться в них от губительного огня.
Но удалось это только к вечеру. Взвод потерял пять человек убитыми и восемь ранеными. Ночью капитан Мацаши звонил по полевому телефону, он сказал, что доволен боевым наступательным порывом новобранцев, благодарил за храбрость.
На следующий день русские предприняли контратаку, батальон оборонялся упорно и отбил ее. На третий день венграм снова приказали идти в наступление. Но на этот раз солдатам незачем было так настойчиво рваться в новые укрытия, их вполне устраивали занятые окопы — и атака сорвалась. Взбешенный Мацаши вымещал зло на командирах рот, те — на взводных, а взводные — на солдатах.
