Газета «Друг народа» номер 8. «Нелегальный орган партизанского штаба».
«Болгарский хлеб — болгарскому народу!
Хлеборобы, не давайте ни одного зерна хлеба продажному правительству, потому что ваш хлеб едят убийцы народа — немецкие фашисты.
Продавайте продукты городскому населению по справедливым ценам, помните, они ваши братья.
Избирайте комитеты Отечественного фронта и под их руководством включайтесь в общую борьбу».
Ещё один лист.
И ещё один.
Кипа газет всё растёт. А женское сердце в соседней комнате замирает от каждого звука.
И мальчик не ложится спать, он стоит под окном и вглядывается в темноту.
— Значит, так, бай Владо, — говорит Камен. — Ты был плотником, а теперь сделался журналистом.
Владо берёт новый лист и укладывает его на матрицы.
— Ну, журналистом я, положим, не стал, а вот в печатном деле разобрался маленько. Не знаю, правда, как чёрную краску от рук отмою.
Оба стали паковать готовые газеты в небольшие свёртки.
— Ты, бай Владо, — всё равно как когда-то были подставные редакторы. Газеты тогда были легальными, но цензура часто не пропускала набранные уже материалы, а то и весь номер полностью. Полиция арестовывала главных редакторов, отдавала их под суд. И вот, чтобы выпуск газеты не прекращался, главными редакторами назначали подставных лиц. С их согласия, разумеется.
Газеты были все упакованы. Пакеты составили стопкой у стены, и оба сели отдохнуть.
— Вспоминается мне один такой редактор, — продолжал Камен. — Портным он был. Коммунистом. Сам пришёл и предложил свою кандидатуру. «Я, говорит, насчёт писания статей — ни аза в глаза, всего три класса окончил, но нашу рабочую газету я читаю и всё думаю, чем бы ей помочь». Зачислили его главным редактором газеты. А бай Серафим, так звали портного, занялся, как и прежде, портняжным своим ремеслом. Но однажды на заре вломились в его домишко незваные гости. Полицейские, грубо подняв его с постели, совали ему в нос свежий номер газеты.
— Да, я главный редактор, — сказал Серафим и пошёл с ними.
Во время допроса следователь, сверля его ледяным взглядом, сказал:
— Знаешь, приятель, напиши-ка ты мне сейчас статейку, вроде тех, что ты помещаешь в своей газете. Очень мне интересно взглянуть, как ты это делаешь.
Бай Серафим вздохнул и покачал головой.
— Что ты вздыхаешь? Не умеешь писать, что ли?
— Почему ж это не умею?
— Тогда пиши. Ждёшь, пока стукнут по шее, да?
— Я бы написал, но вот как раз сегодня у меня нет настроения.
Следователь бесился, а бай Серафим продолжал невозмутимо:
