— Джоанна!
— Энни, что случилось? — На лице Итана читалась озабоченность. — Энни, что случилось? Что-то болит?
При виде этого добродушного юноши Энни не стала прибегать к уверткам:
— Да! Мне зверски плохо.
— Где именно болит?
Она, нацепив соответствующую гримасу, перечислила те части тела, которые называл доктор Шинед, а потом хрипло выдохнула:
— Прошу вас, помогите.
— Я… Я… мне…
— Дайте мне что-нибудь выпить.
— Нет.
— Погрузите меня в кому, это невыносимо…
— Энни, успокойтесь. Я увеличу дозу морфина.
Добившись своего, Энни едва не вышла из роли; к счастью, она вовремя подавила радость и прорыдала:
— О-о! Это мне не поможет!
— Поможет… Успокоительное скоро подействует.
— Нет, мне слишком плохо. Умираю!
— Не стоит преувеличивать. Скоро все будет в порядке.
— Я подохну! Я требую встречи с моим агентом…
— Так, позвольте это мне решать…
— Мне нужен мой агент!
Несмотря на все хлопоты Итана, Энни стонала до тех пор, пока санитар не записал номер и не пообещал, что позвонит Джоанне.
Потом она отдалась во власть анальгетиков, с наслаждением погружаясь в их анестезирующую мягкость…
На следующий день Джоанна Фишер по кличке Акула в облегающем темно-сером костюме сидела у постели Энни. Знаменитая улыбка, обнажавшая зубы, прорезалась на лице, обильно умащенном тональным кремом.
— Ну вот, радость моя, представляешь, как ты нас напугала?! В конце концов, ты вроде пошла на поправку. Целых три дня мне каждый час докладывали о твоем состоянии. А кстати, ты получила мои цветы? Если не понравились, тебе пришлют другие, только скажи. Сирень, розы, пионы, ирисы — любые, какие захочешь. Ладно, не будем терять времени, обрисую тебе ситуацию. Пресса в курсе происшествия, отлично. Посетители клуба сняли на телефон, как ты лежишь на полу; к счастью, фотки получились такие скверные, что редакторы использовали их лишь как заставки, они были вынуждены извлечь из запасников твои гламурные снимки в большом разрешении. И это прокатило. Нашумела ты — будь здоров! Все СМИ — и телевидение, и радио, и печатные издания, и Интернет — только и судачили что о твоем падении, тем более что никто и понятия не имел, что и как произошло. Результат был налицо: ты грохнулась на танцпол в «Рэд-энд-Блю». Но по какой причине? Хотя выдвинули версию о несчастном случае, никто не поверил. Классика: несчастные случаи никого не волнуют, более того, это внушает ужас. Людей цепляет, когда падение является следствием душевного состояния. Поступок — да, осечка — нет! Не важно, что вызывает самоотождествление: отчаяние, призыв на помощь, попытка самоубийства.
