Как-то Тамара ужинала в ресторане с компанией друзей.
Возвращаясь из дамской комнаты, она встретилась глазами с мужчиной, сидевшим за соседним столиком как раз за ее спиной. Она села на свое место, но ей уже было не по себе: затылком она ощущала присутствие человека, чей взгляд словно оставлял физический след на коже — да что я тебе рассказываю! — опомнилась Тамара. Недолго думая, она повернулась к нему с сигаретой, зажатой в пальцах, и сказала: «Вы не дадите мне прикурить?» Он улыбнулся — за ее столиком курили все, — но щелкнул зажигалкой и жестом пригласил пересесть. Он был почти пьян — иначе, сказала Тамара, он ни за что не проговорился бы.
Он налил ей вина и сказал: вот в народе говорят — «в сорок пять баба ягодка опять», а что говорят про мужика?
Тамара спросила: «Это вам сорок пять?»
Он сказал: «Да, вот прямо сейчас».
Она сказала: «Я вас поздравляю».
«Спасибо», — сказал он, и они выпили. «А дальше?» — сказал он.
«А дальше, — сказала Тамара, — не знаю, что говорит народ, а я считаю, что у настоящего мужчины нет возраста, настоящий мужчина и в девяносто — ягодка.
«А я похож на настоящего мужчину?»
«О да! Вы — просто воплощенный образ настоящего мужчины».
Ему понравились слова Тамары, понравилась сама Тамара, а Тамаре понравился он. Почему он сидел в свой день рождения в одиночестве, он объяснил ей позже и сказал: никогда не вспоминай эту дату, я ненавижу дни рождения.
«И Новый год он ненавидит», — добавила Тамара.
«Я знаю», — сказала я.
* * *
Но я не могла — и не хотела — проигнорировать день, который мог бы стать праздником. А сознание того, что к нему нужно подойти с невероятной осторожностью — со мной не нужно считать до трех, — заставило пошевелить мозгами и напрячь душевные силы.
Я остановилась на тактике волнолома: чтобы лишить девятый вал разрушительной силы, нужно его упредить.
Дня за два, вечером, я напустила на себя вид печальной озабоченности.
Сначала Кирилл ничего не замечал. Но, поскольку мое состояние было из ряда вон, он спросил в конце концов:
— По-моему, что-то случилось, а?
— Да нет, все в порядке, — кисло сказала я.
— Я не конченый балбес, — сказал он и взял меня за подбородок. — То есть балбес, конечно, но не конченый.
Мне хотелось расхохотаться и повиснуть у него на шее. Но передо мной стояла серьезная задача — слишком серьезная, — и я не должна была провалить ее решение.
Озабоченность моего возлюбленного возрастала. Я едва держалась. Чтобы не выдать себя, я уткнулась лицом ему в плечо.
