Это он находил безвкусным, не совсем достойным… Что же ему оставалось делать? У него не было ни времени, ни пинкертоновских способностей, чтоб довести эти трудные и запутанные розыски до благополучного конца.
— Неужели тайное общество? Да, уж во всяком случае тайное… Но друг друга-то они знают? Аристократишки, должно быть, придворные щеголи. — И он подумал о некоторых эрцгерцогах, чья сомнительная репутация вполне вязалась с подобными выходками. — А дамы? Вероятно, надерганы из публичных домов? Ну, это еще не совсем установлено… Во всяком случае — отборный товар! А женщина, которая ради него пострадала? Пострадала?.. Почему он так упорно себя уговаривает, что какая-то была жертвой? Комедия! Разумеется, все вместе было комедией! В сущности, он должен быть рад, что так дешево отделался!.. Так, так, он не ударил лицом в грязь… Кавалеры могли заметить, что он не первый встречный, и безусловно это поняли. Вероятно, он понравился ей больше всех эрцгерцогов, или, черт их знает, кто они такие.
В конце Лингартшталя, там, где улица круче забирает вверх, он слез и, соблюдая осторожность, отпустил извозчика.
На бледно-голубом небе таяли белые облачка, и солнце светило уже по-весеннему. Он обернулся назад: ничего подозрительного, ни экипажей, ни пешеходов. Медленно начал он подниматься. В пальто ему стало жарко, он снял его и перекинул через плечо. Он пошел к месту, где, как он запомнил, сворачивала вправо боковая улица, на которой стоял таинственный дом. Несомненно, это была та улица, только она спускалась вниз далеко не так круто, как ему показалось во время ночной поездки.
Безукоризненно тихая улица. В одном палисаднике стояли розовые кусты, заботливо обернутые в солому, в соседнем — детская колясочка; мальчишка в голубом пуховом костюмчике ползал в окне нижнего этажа, протягивал ручки молодой женщине; затем шел пустырь, далее запущенный сад, обнесенный забором, затем какая-то дачка, потом лужайка и, наконец — вне всяких сомнений — тот дом, который был ему нужен. Дом оказался небольшой и не слишком роскошный: это была одноэтажная вилла в скромно-ампирном стиле, давно, по всей вероятности, не ремонтировавшаяся. На всех окнах были спущены зеленые жалюзи, и, вообще, дом не подавал никаких признаков жизни.
Фридолин огляделся кругом: на улице никого, только далеко внизу спускались под гору двое школьников с книжками. Он стоял у садовой калитки.
Как же быть теперь? Постоять, понюхать и вернуться домой? Нет, это смешно!..
