Он наклонился над ней и коснулся ее лба. Она слегка содрогнулась.
— Что с тобой? — спросил он вторично.
Она только медленно покачала головой. Он погладил ее волосы:
— Что с тобой, Альбертина?
— Я видела сон, — сказала она глухо.
— Что же ты видела? — кротко спросил он.
— Ах, многое… Я уже не помню!
— Все-таки вспомни!
— Трудно… Это было так сумбурно, и я устала… И ты, наверное, тоже устал?
— Ничуть, Альбертина, вряд ли я уже засну. Ты ведь знаешь… эти поздние возвращения… Лучше всего не ложиться вовсе и сразу засесть за работу…
— Неужели ты не расскажешь мне сна, Альбертина? — опять взмолился Фридолин.
Она немного принужденно улыбнулась:
— Все-таки ты бы прилег немного!
Он мгновение поколебался, затем послушался и прилег рядом с ней. Однако он не смел ее коснуться.
«Между нами — меч», — вспомнилось ему полушутливое замечание, слетевшее с его уст в похожих обстоятельствах.
Они лежали молча, рядом, с открытыми глазами, пронизанные двойственным ощущением близости и холода.
Наконец он поднялся на локте и, подперев голову рукой, окинул ее взыскательным взглядом, словно ему нужно было увидеть большее, нежели просто ее черты…
— Твой сон? — повторил он еще раз.
Она встрепенулась, как будто ждала этого напоминания, и протянула ему руку. Он взял ее в свою и с привычным равнодушием, скорей рассеянно, чем нежно, как бы играя, сжал ее длинные пальцы. Она начала:
— Ты помнишь комнату на маленькой даче в Вертерзее, где я перед помолвкой провела лето с родителями?
Он кивнул.
— Сон начался с того, что я вошла в эту комнату, сама не зная откуда, как актриса выходит на сцену. Я только твердо сознавала, что родители куда-то уехали и оставили меня совсем одну. Это было странно, так как назавтра была назначена свадьба. А подвенечного платья не было нигде.
«Странно, — подумала я, — может, я ошибаюсь», — и распахнула шкаф: нет ли там платья? Но платья не было; вместо него — целый ворох различных одежд: собственно не платья, а костюмы — оперные, пышные, восточные…
«В чем же я буду венчаться», — подумала я. Вдруг шкаф захлопнулся или провалился — не помню…
В комнате было совсем светло, но за окнами сгустилась кромешная ночь… Внезапно появился ты: ты приплыл на галере, а рабы сидели на веслах и, доставив тебя, сейчас же отчалили во мрак. Ты был богато разодет — в шелку и в золоте; на бедре у тебя был кинжал с серебряной рукояткой. Ты приподнял меня и спустил на землю через окно.
И на мне был наряд восточной принцессы. Мы стояли вдвоем на дворе, в зловеще-сумрачном свете, и волокнистый туман пронизывал нас сыростью до костей. Местность была мне хорошо знакома: море слева и холмистый пейзаж. Я даже узнала разбросанные дачи, словно игрушки, выпавшие из коробки. Но мы с тобою — ты и я — скользили — на крыльях летели — сквозь туман. И я подумала: вот наше свадебное путешествие.
