Экзотики в ресторане, расположившемся на задворках Солянки (когда-то это место называлось Хитровкой и пользовалось недоброй славой, но об этом сейчас редко кто вспоминает), хватало. Восточный орнамент, ковры на стенах, чеканные узкогорлые кувшинчики и блюда разного калибра, медные лампы, в которых так любят селиться джинны, девушка в арабской одежде (нечто вроде длинного кафтана с широкими рукавами, перехваченного широченным поясом от талии чуть ли не до груди), встречавшая посетителей у входа. Лицо у девушки было славянским, самым что ни на есть русским, замечательно курносым, голубоглазым и чуточку веснушчатым, но она вполне могла оказаться урожденной марокканкой.
В учебных заведениях Советского Союза, начиная с Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы и заканчивая военными училищами, грызло гранит науки немало марокканцев. Некоторые из них возвращались на родину не только с дипломом, но и с русской (украинской, белорусской, молдавской и т. п.) женой. Любовь зла: приспичит, так женишься и без родительского благословения.
С сервисом дело обстояло хуже, чем с экзотикой. Голубоглазая красавица усадила гостей за понравившийся им столик и вернулась на свой пост у дверей. По идее, сразу должен был подойти официант, но идеи, увы, не всегда совпадают с реальностью.
– Игорь, ты ведешь себя как приезжий! Неторопливость – это одна из главных черт арабского менталитета. Нам дают возможность насладиться созерцанием роскошного интерьера, вдумчиво обсудить последние новости…
– В рестораны ходят не просто обсуждать новости, но и затем…
– Если ты хочешь, чтобы вокруг тебя так и сновали официанты, то пошли в китайский или вьетнамский кабак, – предложил Данилов. – Все равно мы еще ничего не успели заказать.
– Ну что мы будем бегать с места на место! – отмахнулся Полянский. – Тем более что к нам уже идет официант.
Он выбивался из интерьера. Мало того что был интернационально-нейтрально одет в черную футболку с логотипом ресторана и черные брюки, лицом и особенно замечательными тарасбульбовскими усами походил на гарного украинского хлопца, каковым, вне всякого сомнения, и являлся. Впечатление подкрепляли певучая интонация и фрикативное «г».
В душу Данилова закралось смутное сомнение относительно аутентичности местной кухни. Он посмотрел на Полянского, но тот уткнулся в долгожданное меню, принесенное почему-то в единственном экземпляре, и уже делал заказ на двоих, даже не поинтересовавшись мнением Данилова. Что ж, сертифицированному врачу-диетологу и еще не признанному миром кулинарному таланту можно было простить подобное. Данилов вмешался только тогда, когда Полянский дошел до напитков и попытался вдобавок к настоящему марокканскому чаю заказать сухого красного вина.
