Одарив незнакомку смущенной улыбкой, Мари вдруг нахмурилась, увидев сбоку в зеркале, что мать, встав на цыпочки, тянется к верхней полке шкафа за отрезком кисеи.
– Подожди, я достану сама!
Поздно. Жанна успела схватить кончик ткани, которая увлекла за собой тяжелый предмет, глухо ударившийся о паркет. Отпрянув, мать быстро перекрестилась, словно увидела нечто, принадлежавшее самому дьяволу. Впрочем, для Жанны так оно и было.
Пистолет-автомат – девятимиллиметровый «парабеллум». Устрашающего вида оружие, которому не следовало бы покидать Брест. Мари еще предстоял серьезный разговор с начальством, который, правда, пугал ее куда меньше, чем мрачный, осуждающий взгляд матери.
Мари подняла пистолет и убрала его в ящик стола, заперев на ключ.
– И не смотри на меня так! Он не заряжен. – В ее голосе зазвучали агрессивные нотки, как это бывает у всех застигнутых на месте преступления. Подойдя к матери, чье лицо едва заметно осунулось, Мари, заставив себя улыбнуться, покорно подставила голову, чтобы та приколола ей фату. – Это мой рабочий инструмент, – добавила она почти ласково.
– Лучше бы оставила его там, свой инструмент! – заметила Жанна, поднося к волосам дочери ворох кисеи.
«Там». Жанна не употребляла иного выражения, если речь заходила о региональной службе судебной полиции. На вопрос о месте работы дочери она неизменно отвечала, что та служит в министерстве внутренних дел.
Мари бросила взгляд в зеркало: фата обрамляла лицо нежным ореолом, но магия исчезла.
Мысли ее полетели далеко-далеко, приземлившись «там».
По случаю отъезда коллеги устроили Мари торжественные проводы. Застигнутая врасплох, она объявила суховатым тоном, что не собирается прощаться с ними навсегда.
– Убедится, что вышла не за того, и вернется! – услышала она в ответ.
Это Франк, догадавшись, что она испытывает, поспешил на выручку. Милый Франк, с легкостью воспринимавший жизнь, хотя в его словах и прозвучала горькая нотка отставленного воздыхателя. Все расхохотались, и она, Мари, громче остальных. Толстогубый, толстощекий, с нежной, как у девушки, кожей, тридцатилетний лейтенант Франк Карадек до сих пор оставался холостяком. Он ненавидел свою кукольную, по его убеждению, абсолютно лишенную мужественности внешность, считая ее главной виновницей всех бед. Несмотря на пять лет разницы и более высокий пост Мари, они какое-то время были близки, но потом пришли к выводу, что им лучше остаться просто друзьями.
Годичный отпуск. Подумать только – целых двенадцать месяцев она носа не покажет на работе! Ни тебе шуточек Франка, ни борьбы с ленью подчиненных, нехваткой средств, начальниками, сломанными кофеварками, вечной бюрократической волокитой. Год без допросов, осмотров мест преступлений, следствий, версий и слежки. «Сколько ни рядись в шелковую кисею, сколько ни тверди себе: «Я счастлива», – подумала Мари, – но в моем случае…»
