— Ладно, замнем. — Катон ущипнул Тинкоммия за плечо. — Пошли приветствовать твоего дядю.
Они покинули строй обучающихся и поспешили навстречу царю атребатов. Верика остановил коня и, неуклюже спешившись, помахал им. Тинкоммий с явной озабоченностью оглядел старика.
— Все в порядке, сынок. Просто мышцы немножко затекли, в моем возрасте это не диво, — улыбнулся царь. — Ну, центурион Катон, как дела у моего войска? И почему в руках у воинов какие-то палки? Где их мечи?
Катон предвидел этот вопрос и заготовил ответ.
— Твои воины тренируются, царь. Настоящее оружие они получат, как только будут готовы.
— О? — Старик был явно разочарован. — И когда это ожидается?
— В скором времени, царь. Твои подданные учатся быстро.
— Можно мне посмотреть?
— Разумеется. Для нас это честь. Мы ничего не скрываем.
Верика дал знак своей свите, все всадники послушно спешились и медленно двинулись вслед за вождем.
Катон наклонился к Тинкоммию и прошептал:
— Постарайся не подпускать его к Бедриаку.
— Хорошо.
Верика принялся неторопливо обходить плац, с очевидным интересом наблюдая за отработкой приемов. Порой он останавливался, чтобы отпустить замечание или задать какой-либо вопрос. Катон почтительно давал пояснения. Они уже возвращались к оставленным лошадям, когда один из приближенных царя, темноволосый бритт с прикрытым лишь дорожным плащом голым торсом, выхватил у ближайшего из легионеров дубинку. Тот хотел было воспрепятствовать наглецу, но Катон мотнул головой. Темноволосый бритт воззрился на короткую деревяшку, выражая всем своим видом презрение, и рассмеялся.
— Кто это? — шепотом спросил Катон у Тинкоммия.
— Артакс. Еще один племянник царя. Не такой, правда, близкий, как я.
— Значит, у вас большая семья?
— Если бы ты только знал насколько, — вздохнул Тинкоммий, но тут Артакс поглядел на Катона.
— Почему наших воинов заставляют забавляться с игрушками, тогда как их следует обучать бить врагов? — с вызовом спросил он, бросая дубинку к ногам римского центуриона. Катон не повел и бровью. Артакс между тем, меряя его взглядом, изрек: — Впрочем, это не удивительно, раз уж римские командиры и сами еще совершенные дети.
Сердце Катона учащенно забилось, однако вместо гримасы гнева на лице его появилась улыбка.
— Что ж, может, это и справедливо, но я лично не прочь полюбоваться, как ты, такой взрослый и опытный человек, сумеешь справиться с этой игрушкой.
Артакс расхохотался и, подавшись вперед, попытался покровительственно потрепать по плечу молокососа, показавшего зубки, но молодой центурион оказался проворней. Он легко отступил назад, отстегнул застежку и вручил свой алый плащ Тинкоммию. Потом юноша наклонился, поднял с земли тренировочный меч и прикинул в руке его вес. На лице Артакса вновь появилась презрительная усмешка, он тоже сбросил с себя плащ и отобрал дубинку у топтавшегося рядом с ним ротозея. Люди, стоявшие вокруг спорщиков, расступились, освобождая достаточное пространство для схватки, и Катон чуть присел, приготовившись отразить первый натиск.
