Как же ее спасти?! Всю ночь не темнело, только светлело, и, когда вовсе стало светло, бесшумно оделся. Дом обошел по росе, продребезжал стеклом. Кузя, видимо, тоже не спал — мгновенно явился. Рикашка, наш сторож, храпел.
Я приложил палец к губам: не разбудить бы! Повел Кузю в угол двора. Сперва он недоуменно таращился, после сообразил. Отвели сгнившую дверь сарая. Тут свалена наша жизнь! Спущенный футбольный мяч, что в детстве гоняли. Ракетки с лопнувшими струнами. Гамак. А вот посеребренный паутиной бредень — последний раз, наверное, «бредили» как раз в семнадцать.
Из груды ссохшихся «раритетов» вытащили его.
— Пойдем, побредим, — предложил. Взяли и канистру.
Шучье озеро было еще в тумане — бррр! Но, натеревшись спиртом снаружи и изнутри, смело вошли в воду, растянули сеть, каждому — палку в руки, разошлись широко! Долго тянули с натугой сеть в водяных зарослях, выдавливая ногами зловонные пузыри, оскальзываясь, падая плашмя. Превратились в глиняных големов. Туман разошелся, зато сошелся народ. Начались издевательства. Но мучились не зря. В целлофановом мешке бились-колотились два существа: рак и щука! Рака еле выпутали из ячеи. Здоровый попался. Щучка — с ладонь. Сплавали, вымылись и, в общем-то счастливые, вернулись.
Выманили наших дам, пошушукались, в домик-кухню зашли. Алла, конечно же, сразу выдвинула идею: щуку подарить Насте, а рака — Тимке. Равноправие. Но не в такой день! Даже Кузя дал ей отпор. Из кастрюли поднялся пар…
И когда наши дети, заспанные и недовольные (дети всегда недовольны!), сели за стол, грянуло «Хэппи бёздей!» и мы с Кузюшкой, полуодетые, но в чалмах (то ли восточные маги, то ли волхвы), на блюдах мейсенского фарфора внесли дары, беловатую щучку и розового рака, и поставили перед Настей, низко склонясь.
— Та-ак! А где лебедь?! — улыбнулась Настя.
Умная была дочь.
Поэтому прочел ей стих Пушкина. Рано, может быть, для ее возраста? Нет, похоже, пора.
Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живет; настоящее уныло:
Все мгновенно, все пройдет;
Что пройдет, то будет мило.
Поцеловал ее. И тут порыв ветра и, словно торжественная барабанная дробь, град шишек по крыше. Зааплодировали. Настя раскланялась.
Я, стараясь показать, что не только слово свыше, но и наше целебно, свой стих сочинил:
Кто кидается шишками?
Бог. Вот одна залетела в сапог.
Сразу две прискакали в шалаш.
Развлекается, строгий-то наш!
