— Посмотрим! — буркнул я, но и на самом деле хотелось посмотреть. Всегда видно сразу, что будет потом.
В углу Настиной комнатки, в коробке, словно комок черной пряжи — и сквозь него карие виноватые глазки. Из-за чего виноватые? Тоже прояснилось лишь потом. Вонь, конечно, выдающаяся.
— Ну и что? Это и есть ваша самая страстная мечта?
Переглянувшись, кивнули. И, что взбесило меня, не совсем уверенно. А раньше подумать не могли?
— Там взяли? — через плечо указал большим пальцем на лестницу.
Кивнули вместе.
— Под лестницей?
— Да! — смело сказала Настя, брала уже дело на себя.
— Хорошее место!
В темном укромном уголке, у железной двери в подвал, отдыхают обычно наши пьяницы, набираясь моральных и физических сил перед приходом домой. И тот сложный запах — теперь наш.
Ощущая недостаточный мой восторг, дамы расстроились.
— А что было делать?! — Нонна всхлипнула (явно «приняла» для храбрости).
Открылась трогательнейшая история, просто из детской дореволюционной хрестоматии (в постреволюционных хрестоматиях уже все эти «чувствительные сопли» не допускались). Услышали под лестницей писк. И грохот ведра, точнее двух ведер.
— Ой, мама! — воскликнула Настя.
И спустились в ад! Там, действительно, происходило ужасающее: наша дворничиха Марфуга (в те годы были еще татарские, а не узбекские дворники) кинула в ведро с водой четырех щенков, трех белых и одного черного, и собиралась сверху придавить их вторым ведром, лишая дыхания! Успели выхватить одного.
— Почему ты этого-то схватила? — спросил я Настю.
— Понимаешь… он посмотрел на меня! — Настя тоже вдруг всхлипнула. Осталось заплакать лишь мне, что я не замедлил сделать: состояние позволяло, выпили с Кузей достаточно.
Я обнял их за плечи, и мы рыдали. Тут я заметил вскользь, как сильно Настя Нонну переросла: этакий неуклюжий кукушонок-переросток в гнезде синички. Некоторое время мы дружно плакали. Ничто так не сближает и не возвышает, как слезы!
Сидели, просветленные. Настя явно решила, что сделала доброе дело, лицо сияло решимостью. Не будем ее сбивать!
— Ну ладно! Молодцы! Сделали доброе дело! И деньги, кстати, сэкономили!
— Пойдем, я тебе квартиру нашу покажу! — Продолжая еще всхлипывать, Настя взяла щеночка на руки и понесла. Тот виновато скулил: понимаю, мол, виноват, но что делать?
— Слушай, а ведь это щенки верхней пуделихи Рафаэлы! — вдруг осенило меня. — Учителки нашей… и ее дочери!
— Ну и что? — бодро произнесла Нонна.
— Соображать надо. Как выглядит Рафаэла?
