— Белая такая…
— А наш?! Черный! Всю породу им портит!
Нонна еще напряженно думала, шевеля губами, а Настя уже все усвоила, и взгляд ее был злобен. И тверд. Прижала щеночка тесней.
— Так они поэтому… их топили? — Губы Нонны дрожали.
— Сволочи! — прошипела Настя.
Нашли себе врагов! И кого!
Радовался лишь песик — развалился вверх животом.
— Горемыки мы! — пощекотал ему брюхо. Но он явно так не считал.
— Папа! — требовательно проговорила Настя — Как мы его назовем?
— Сейчас, Настя! — Стягивая рубашку, в ванную пошел. От нервного напряжения пот прошиб.
Тут и подумаю. Стою под струей.
…Конечно, правильнее всего было бы пустить этого щеночка в то же бурное плавание, из которого его зачем-то извлекли. Всем было бы спокойнее, включая его. А так, предчувствую я, на нем мы ускачем далеко, в туманную даль… И хоть бы спасла одного из белых, было бы еще ничего. А так — вроде позор на ее учительницу? Ну что за судьба?!
Готовимся дальше мучиться! Мужественно вытираюсь.
Снял с крючка джинсы (увы, не совсем фирменные, к моему стыду). Этикетка непонятная «Rickey». Точно! — осенило меня. Рикки его назовем! Тем более «Рикки-Тикки-Тави» Редьярда Киплинга я Насте читал!
Забыв даже одеться, с джинсами в руках, наклейку показывая, словно документ, выскочил из ванной:
— Рикки его зовут!
Как будто в слове — спасение.
— Ну все! Теперь ты наш! — Нонна щекотала щеночку брюхо, тот раскинулся лапками вверх. Блаженствуют!
— Рикки! — строго окликнул я.
В ответ он кратенько взвыл с каким-то оттенком сомнения.
— Рикки! — еще более строго.
Закинув голову назад, он посмотрел сквозь кудряшки на меня: кто это там подает голос?
Мы засмеялись.
На первую прогулку наряжали его, как жениха, попытались даже расчесать его буйные кудри, но он яростно отстоял свой привычный облик, даже рычал, и мы смеялись: с характером!
Настя повела его пока на веревочке, за ошейником и поводком надо ехать на рынок. Нас не взяла.
— Он — мой! — рявкнула Настя. — Хотите, возьмите себе другого!
Обязательно!
Вернулась быстро — и грустная;
— Ну что? Познакомилась с кем-нибудь? — бодро спросила Нонна.
— Рикки познакомился, а я — нет! — вздохнула Настя.
Да. Счастье не ходит на веревочке, как щенок.
— Мои-то все друзья в центре живут! — сказала она себе.
Шкодливый его характер стал общей темой нашей семьи, уютной для всех, волнующей, но не тревожной. О нем приятно было говорить — о всем другом страшновато. И главное, у Насти появился объект, которым она могла властно руководить, а это она очень любила.
