Кроме упорных занятий по всем предметам, окончательно залютовав, выучил еще ее играть на фортепьяно «Детский альбом» Чайковского (чем владел сам), а также читали с ней неадаптированные книги на английском, начиная с Даррелла — «Моя семья и другие звери».
Первое полугодие, кажется, закончит неплохо! Требовал только пятерки, но не всегда получалось.
Конечно, с одной моей строгостью, без материнской безалаберной доброты Настя бы не выдюжила. Душой она отдыхала с ней. Так уж у нас в семье разделилось: Нонна занимается лишь приятным, тяжелым — я. А ведь я весельчаком считался! Жи-зень. Но мутить ее легкое мировоззрение не буду: оно может пригодиться. Уже пригождается.
Придумали они с Настей массу веселых слов.
— Бутырь будешь? — спросила вдруг меня Настя.
— «Бутырь»? — удивился я.
— Мы с Настей так называем бутерброд! — пояснила Нонна.
Обе сияли. И я свою лепту внес в семейную хронику, сочинил стихотворение: «Ну, Еж! Ты даешь! Осторожней. Пропадешь!» — и часто назидательно читал его Насте.
Однажды, пошептавшись ночью: «Дг?» — «Дг!», утром заявили мне:
— Мы хотим взять песика.
Этого только не хватало! Не так давно передох, к счастью, весь зоопарк (едкий запах еще стоял), а они хотят взять существо еще более хлопотное!
— Ну-у, надо подумать! — волынил я. — Если брать щенка, то породистого. А это стоит дорого. Придется копить!
А копить можно долго… Но хитрость не помогла.
Однажды, всех «воспитав», бодро спускался по лестнице пешком и краем уха услышал внизу, в темноте, ведущей к подвалу, некий «многочисленный» (именно это отметил) тихий писк. Краем сознания ощутил какой-то «сигнал тревоги», но не осознал! Тщательней надо вдумываться, внюхиваться, тогда можно что-то предотвратить, а я прошляпил! Поздним вечером, возвращаясь с дружеской встречи с Кузей, надеялся, что они уже спят. Но все окна горели. Что еще за парад?
Не совсем уверенно вступая на лестницу, вдруг вздрогнул: писка под лестницей нет. Это еще больше встревожило, хотя вникать не хотелось… Пришлось!
Еще надеясь на глубокий освежающий сон (заслужил, мне кажется!), открывал дверь. Ни фига! Обе, сияя, стояли в прихожей. Что они этим хочут сказать? И тут по едкому запашку, который сразу пощекотал ноздри и глаза (точно, этот аромат струился из подвала!), а также по их лукавой переглядке наконец все связал!
— Где он? Пол мужской? Угадал?
Захихикали уже виновато.
— А ты ругаться не будешь? — Нонна смело выставила ответственной себя, защитив дочь.
