— Не сердись, пошли в комнату. Мне кажется, он там. Кто-то поставил битловскую пластинку.
Я принял решение вернуться в ее комнату и завершить эту историю. Прийти ночью к девушке и метаться по квартире и балконам в ожидании Годо — извольте!
Теперь уже я тащил Ирму в комнату, из которой доносилась меланхоличная битловская песенка. Ирма в нерешительности остановилась у двери. Я шагнул в комнату и остолбенел. Возле окна, спиной ко мне, стоял высокий мужчина с черным котелком на голове, руки засунуты в карманы длинного темного пальто. Массовая галлюцинация, подумал я. Ирма было сунула голову, но, увидев Годо, закричала и кинулась назад. Он слегка повернулся. Я заметил его насмешливые глаза, курносый нос, тонкие ироничные губы, аристократический подбородок. Одной рукой он открыл окно, второй оперся о подоконник и изящным прыжком выскочил прочь. Я обомлел.
Ирма вошла в комнату и, присев на полу, расплакалась. Я подошел к окну. Внизу, освещенное витриной мясного магазина, чернело распластанное тело.
— Ирма, кто он такой? — спросил я хриплым голосом. — Где ты его прятала и что это за сцены из бульварных романов?
Сел перед ней на корточки. Она закрыла лицо руками.
— Кем бы он ни был, его уже нет, он покончил собой.
— Это Годо — сказала она так странно, что я еле разобрал ее слова.
— Хватит этих глупостей! — закричал я и ударил ее в лицо. Говорят, это помогает от истерики. И действительно, Ирма перестала рыдать. Подошла к окну и, высунувшись, посмотрела вниз.
— Пойдем — сказал я, беря ее за руки — может быть, еще можно что-то сделать, пока не сбежались соседи. Все остальное оставим милиции.
Она обессилено улыбнулась и ничего не ответила. Я ужасался ее холодности. Ведь между ней и этим типом, который лежал распластанный на мостовой, освещенный витриной мясного магазина, и в самом деле что-то было. Да, ничего себе ночка… Я потянул Ирму по лестнице вниз. Она послушно тащилась сзади. Но под ее окном никого не было.
По улице отдалялся высокий мужчина в шляпе и в длинном пальто. Он несколько раз повернулся, но я не сумел разглядеть его лица. Я хотел его догнать, но Ирма сказала:
— Не стоит, он вскоре опять придет — и вздохнула, словно старушечка.
Я взглянул на часы — половина четвертого. Время привидений давно миновало. Мог, конечно, сказать, что дома меня ждут предки, и чесать домой. Но Ирма тоже могла выйти в окно, и вряд ли это для нее кончилось бы также благополучно, как для Годо. Не хотелось бы всю жизнь жить с чувством, что убил человека.
