далеких предков — тех, кто жил при свете, –
личины. Но навряд ли их пойму.
Мы — дикие, растерянные дети,
обречены на землю и на тьму».
* * *
«СТРАЖИ
(одеты в вывернутые наизнанку шубы, на лицах — маски из тряпья, с неизменными длинными носами):
— Кто идет по коридорам
шагом быстрым, шагом скорым?
КОРОЛЬ
(на нем по-прежнему венец из терна, однако на плечах уже нет алого плаща; в руках держит витую свечу):
— Расступитесь силы тьмы,
твари смерти и зимы!
Возвратить мирянам лето,
юность — старцам, речь — немым
я пришел сюда. И светоч
воссияет над людьми!
СТРАЖИ
(скрестив пики, щелкая кастаньетами при каждом слове):
— Не пройдешь, коль в жилах кровь.
Сердце бьется вновь и вновь.
Слышим стук,
идем на звук,
пахнет
пряно
твой испуг.
Напои нас,
отцеди нам
света,
жара,
речи дара, –
дай вкусить
из этих рук.
КОРОЛЬ
(очерчивает свечой круг, капая воском на доски помоста; затем берет ритуальные нож и чашу, надрезает ладонь и, держа так, чтобы было видно всем зрителям, сцеживает туда три капли крови):
— Подходи и дар бери –
ты, стоящий у двери.
Но сперва, о пращур-стражник,
Путь открой мне в лабиринт!
Затем КОРОЛЬ пляшет лабиринтеллу, оставаясь в пределах очерченного им круга. При этом совершает выпады свечой, но актер всегда должен следить за тем, чтобы огонь не погас.
Наконец в последнем движении он высоко вскидывает свечу — как будто пронзает ею что-то у себя над головой — и позволяет каплям воска стекать прямо ему на голову, на венец из терна».
* * *
«И когда он рассек ее брюхо, яд хлынул из раны и обжег ему ладони, но хитрый Ворон знал, что так будет, и заранее смазал руки жиром. Поэтому яд не смог прожечь плоть до кости и не проник в кровь.
Однако хитрый Ворон не учел другого: из-за жира рукоятка меча стала скользкой, и тот вывернулся из ладоней. Брызги от яда разлетелись во все стороны, и несколько капель попало на лицо.
Вот почему с тех самых пор все вороны черны, будто обуглившаяся плоть».
* * *
«Эпизод 54
Наплывом — вход в Темя.
Камера пролетает над храном, демонстрирует крупным планом все усики, шипы, жвала, задерживается перед фасетчатым глазом — потухшим, безжизненным. Движется дальше, замирает перед самим входом. Видны плотно сомкнувшиеся мандибулы, на одной — бабочка. Перебирает лапками, едва подергивает истрепанными крыльями.
Вдруг — едва заметный толчок изнутри, бабочка взлетает и кружится над тем местом, где сидела. Снова опускается на мандибулу.
Пауза.
Еще один удар изнутри, уже сильнее. Бабочка пляшет в воздухе.
