— Ласточка, — сказал он, улыбнувшись. — Тебя зовут Ласточка. А брата твоего звали Лебедем.
Она посмотрела на Ронди так, будто только сейчас заметила, — и кивнула.
— Ну что вы там копаетесь! — рявкнул мастер дороги. — Готово?
— Готово, — ответил принц.
Он не стал спрашивать, каким образом мастер собирается втиснуть долговязого Стерха в эту колыбельку. И совсем не удивился, когда того действительно уложили в нее — даже не пришлось ноги поджимать.
Едва голова старика коснулась подушки, тот присмирел. Улыбнулся благостно, вздохнул. Сунул в рот большой палец и зачмокал — серьезно, деловито, будто не было в мире занятия важнее.
— Повезло. — Мастер вздохнул и одернул задранный рукав. — Могло быть и хуже.
Перехватив изумленный взгляд Ронди, он пояснил:
— Я и сам не до конца разбираюсь… да и вряд ли кто-нибудь когда-нибудь разбирался. Даже Предчур всего не знал, а уж Сыч и подавно… ты ведь слышал о Сыче?
Рифмач только утвердительно дернул головой.
— Мыслю так, — сказал, обернувшись, мастер, — когда ты, ваше величество, надел рубаху и шагнул в пламя, твои спутники заснули мертвым сном. Ошибись ты — и они бы никогда не проснулись.
— Но я не ошибся.
— Не ошибся — и в то же время ты стал другим. А эта история перекраивает под себя каждого из вас. В прежнем качестве ваш книжник ей не нужен, и сейчас… по правде сказать, я попросту не знаю, что она с ним творит. И творит ли вообще что-то.
— Хочешь сказать, он может навсегда остаться… таким?
— Да, ваше величество. Мы не узнаем, пока ты не отправишься дальше. — Он посмотрел на принца и Рифмача. — Пока вы не отправитесь.
— А тебе не кажется, — спросил король, — что и для тебя припасено место в этой истории?
— Конечно, припасено, — пожал плечами мастер. — Ты и сам это прекрасно знаешь.
11
Тысячи разноцветных мотыльков порхали над лугом, садились на плечи, на волосы, на деревья и кусты, плясали перед глазами. Лошади трясли гривами и фыркали — но скорее от нетерпения.
— Я немного с ними прогуляюсь и к обеду вернусь, — сказал мастер дороги. — Приглядывай за стариком и будь готова… ко всему.
Его дочка молча склонила голову. Принц подумал, что ни разу ведь не видел ее при свете солнца. Бледноватая кожа Ласточки сейчас казалась мраморной и как будто излучала легкое сияние, а от лица было просто не отвести глаз.
Ронди Рифмач и не отводил. Только иногда рассеянно взмахивал рукой, отгоняя особенно настырных бабочек.
— Пойдешь с нами пешком? — спросил король. Он за все утро не проронил и пары слов. Молча позавтракал вместе со всеми, молча оседлал своего гнедого… Теперь ждал, положив на луку перед собой новообретенный меч.
