В свертке лежали несколько рукописей, оформленных должным образом: имя автора вымарано, вместо него — шифр (ничто не должно влиять на объективность рецензента!). Впрочем, нет, на одной не было ни имени автора, ни шифра.
— Прочтите, — сказал гость, — сочиненьице небольшое. Это лучше всего: сразу воочию убедитесь… — и он махнул рукой, дескать, читайте-читайте, потом все объясню.
Ядословец с профессиональной проворностью пробежал глазами по страницам, хмыкнул, вернулся к началу и прочел текст уже внимательней.
— Да, — сказал, — любопытно. Вполне, — сказал, — достойно лицензии. Признайтесь: ваше?
— Говорю же: нет! Видите ли, тут целая история. Недавно мне понадобилось поработать в Королевской библиотеке, в дальних архивах. Собирал материал для одной книжонки… впрочем, не важно. Проводил я в архивах изыскания и наткнулся, знаете, на каморку неприметную, под лестницей древней сокрытую. А может, попросту забытую или вообще никому не известную.
Ядословец, знакомый с Библиотекой не понаслышке, вполне мог подобное представить.
— А в каморке, значит, лежал этот вот опус? — Он приподнял пачку листов… и вдруг обнаружил, что те тают в воздухе. Мгновение — и следа от них не осталось.
— Не волнуйтесь, — сказал гость, — так оно всегда случается. Стоит рукопись прочесть, как она возвращается обратно в каморку.
— А если читать в каморке?
— Да сколько угодно! Только не слишком там почитаешь: места мало и с каждым днем становится все меньше. Я подозреваю, что некогда это была огромнейшая пустая зала, но со временем она заполнялась… и пополняется по сей день. Дверь ее отпирается внутрь, а над притолокой написано: «Рукописи не горят!»
— И что это должно означать?
— Полагаю, то, что все когда-либо существовавшие рукописи сочинений достойных, но по тем или иным причинам отвергнутых Книжной палатой, не исчезают во тьме веков, но хранятся в этой каморке.
— Достойные? — переспросил Ядословец.
— Вы сами только что…
— Хм… н-да… Ну и зачем вам нужен я?
— История Книжной палаты знает немало случаев, когда запрещенные тексты спустя годы получали лицензию на обнародование. Нравы и критерии меняются. Мне нужен тот, кто способен оценить сочинения с современной точки зрения.
— Но ведь, по сути, вы намереваетесь заняться воровством!
— Ничуть! Вы станете отбирать подходящие рукописи, я — читать их и переписывать по памяти, ведь в каморке работать невозможно. Если же я вынесу рукопись, то, едва лишь прочту ее, она возвратится в хранилище.
