— Зрительные образы.
Майк делает глубокий вдох.
— Замечательно, — говорит он потом. — Образы. Они шевелятся?
— Шевелятся.
— Напугать тебя могут?
— Могут, — кивает Зарик.
— А укусить?
— Укусить, наверное, тоже.
— Так если они могут шевелиться, пугать и кусать, — говорит Майк торжествующе, — чем они тогда отличаются от настоящих?
— Ничем, — говорит Зарик спокойно. — Кроме того, что они не настоящие.
Поудобнее прислонившись к стене, Лиза перебирает рассыпанные по постели книги и улыбается.
— Он ненормальный, — говорит Лиза.
— Ты ненормальный, — говорит Майк.
— Я ненормальный, — хрипло соглашается Зарик. — Всё к лучшему.
— И что же делать? — спрашивает Майк у сестры.
— Что ж тут поделаешь, — уныло говорит Зарик. — Из ненормального можно стать нормальным только путем разрушения собственной личности.
— Придется потерпеть, — говорит Лиза сухо.
— Корова терпела, да околела, — огрызается Майк.
— Кобыла, — поправляет Зарик, — и не околела, а упала.
— Чего?
— Это пословица, — объясняет Зарик охотно. — Держалась кобыла за оглобли, да упала. Говорится в ответ на призыв «держись».
— Понятно, — говорит Майк. Он смотрит поверх головы Зарика. Пятна теней на стене мерно раскачиваются, и кажется, что стена вибрирует. Можно вообразить, что она дрожит все сильнее, еще немного — пойдут трещины, осядет фундамент, обрушатся перекрытия, обломками кирпича, балок, мебели умерший дом распластается по зeмле, и очень скоро сквозь истлевшие страницы книг прорастет трава и терпеливые звери устроят во внутренностях платяных шкафов норы, гнезда и логова. Где-то резко звенит стекло. По ту сторону потолка тяжело топочут чьи-то ноги.
— Тру-ру, — говорит Зарик, очнувшись. — Не страшно ль иногда становится на свете?
— Очень страшно, — говорит Белинский с крайним презрением.
«И разве не прискорбно, что в стране, называющей себя цивилизованной, столько сторонников смертной казни?» — вздыхает противный задушевный голос из радио. Белинского передергивает. Лысый растерянно моргает.
— Ведь это действительно проблема, — говорит лысый.
— Это твоя проблема?
— Всякое случается, — замечает писатель.
Графин с водкой на их столике приметно опустел. Над головами сидящих плавает густой туман сигаретного дыма. Задохнувшись, взгляд чихает и кашляет, его покрасневшие глаза слезятся. Закрыв рот и нос ладонью, он соскальзывает вниз по тусклому стеклу окна.
«Америка, например, цивилизованная страна, — возражает радио другим, но тоже противным и задушевным голосом, — но возьмите статистику: в штатах, где существует смертная казнь, убийств и изнасилований гораздо меньше. Согласно исследованиям, приведение в исполнение каждого смертного приговора спасает как минимум восемнадцать жизней потенциальных жертв».
