Тут мы все вспоминаем, что у Галилео есть младший брат Рафаэль, и это нас озадачивает.
– И его тоже отдали отцу? – вспыхивает Диана.
Диана – единственная девочка в нашей шестерке, но мы ее терпим, потому что она занимается тейквондо и может ногой дать в голову даже самому здоровому в классе. Например, быку Браяну, который не отличается умом, зато довольно мощно дерется. Она это проделала однажды, и мы все были свидетелями, как этот Браян от ее удара перелетел через два ряда парт. Так что она имеет право голоса.
Мы смотрим на нее, но она снова молчит, и почему-то глаза у нее на мокром месте. У девчонок всегда так, даже у тейквондисток, они сначала должны поплакать.
– Я просто предлагаю отравить его к чертям собачьим, – говорит Мирский, и мы все смотрим на него с уважением и немного с ужасом. Вот это уже взрослый разговор! Мирский действительно старше нас почти на год, потому что родился в декабре и из-за этого не смог пойти в школу со своими ровесниками. У Мирского уже на зубах пластинки, которые он все время ощупывает языком. Он тоже хочет быть адвокатом, и ему нужна полноценная внешность.
– Я точно бы его отравил, – повторяет он, скалясь, и улыбка у него из-за этих пластинок дьявольская.
– Чем? – спрашиваем мы хором. – Крысиным ядом?
– Ни в коем случае, – отвечает Мирский и кривится от нашей наивности. – Ртутью!
– Ртутью! Где ты возьмешь столько ртути? – спрашиваю я. – В градуснике?
Мирский качает головой:
– В батарейках! Мы купим в аптеке десять штук и вытащим из них ртуть. Comprenez vous, les enfants?
Les enfants молчат.
– He понимаю, как ты потом эту ртуть подольешь ему, – честно отвечаю я.
Мирский, обводя нас спокойными глазами, вздыхает:
– Эх, мелюзга! Очень даже просто! Выясним, где его папаша обедает, и летом я устроюсь официантом в тот же ресторан. Каждый день я буду добавлять ему в еду по десять миллиграммов ртути. Никто ничего не заметит, потому что я буду это делать очень постепенно.
У Мирского очки, в которых я вижу наши уменьшенные отражения.
– Постепенно? – спрашиваю я. – Сколько же надо ждать?
– Недолго. Так отравили Наполеона.
– Вау! – говорим мы.
– Да, – отвечает Мирский, – я вам говорю, это – железная смерть!
Потом мы все смотрим на Диану, которая одна пока ничего не предложила. У Дианы, как у всех девчонок, глубокий эмоциональный мир, но мы знаем, что когда она его переборет, отцу Галилео не поздоровится. Девчонки коварны, а Диана еще и умна. У нее тоже умственный коэффициент зашкаливает. Как и у Галилео.
