Кто разрешил Дмитрию скотницу открыть?
Мгновенно тишину нарушил грохот смеха:
Хы-ха! Дак мы и дозволили на вене в прошлый раз! Не мы ль кричали «Дозволяем!»?
И снова зашумело вече, гудело многоголосо. Кто-то выкрикнул?
Такой князь нам не надобен!
Его тут же поддержали. И забурлило вече:
Прочь его из Новгорода!
Посадник с тысяцким по толпе глазищами зыркают: ну как толпа на них зло сорвет! Вдруг расступился люд, через площадь шагал архиепископ — в рясе, даже шубу поверх не накинул. Едва на помост взошел, на Параскеву Пятницу поклон отвесил, спросил гневно:
Сказывайте, какие обиды нанес князь Великому Новгороду?
И тотчас из толпы, которая близ помоста теснилась, раздалось:
Он нам не князь, он казну нашу ограбил!
Не признаем князем!
Тысяцкий и рта не раскрыл, как новгородцы всеми концами заорали:
Не желаем! Не впустим в город!
Трясет посадник Семен головой, одной рукой бороду крутит, другой жезл посадничий воздел. А тысяцкий руки разбросал в растерянности.
Сколько бы еще волноваться вечу, не выступи впереди помоста архиепископ. Пристукнул посохом, по толпе взглядом повел. И под его очами начали стихать крикуны.
Негромко, но внятно, так, чтобы все разобрали, о чем говорит архиепископ, тот произнес:
Вы, люди Новгорода, прежде свою волю высказывали. Что ныне велите?
Не впускать в город! Встретить с оружием!
Хоть он и сын Невского, да нам не князь!
Глаза архиепископа остановились на боярах у помоста. И те зашумели:
Не признаем!
Тут от ремесленного люда отделился староста кузнецов рыжий Архип. Потрясая пудовыми кулачищами, пролез через толпу.
В прошлый раз промахнулись, — пробасил он, — а ноне такой оплошности не допустим. Князем великим не признавать, а тысяцкому встретить его и недоимки, какие привез, принять. Самому князю от ворот поворот.
Старосту поддержали дружно:
Верно сказывает Архип!
Переглянулись посадник с тысяцким. А архиепископ снова посохом пристукнул:
Быть по-вашему, Господин Великий Новгород. Таков ваш приговор!
Перекрестившись, спустился с помоста.
* * *
Филипп бежал из дружины, верст за пятьдесят не доезжая до Новгорода. Ночью бежал, таясь, когда сон сморил караул. Не углядели дозоры. Утром хватились — ни Филиппа, ни коня.
Дивен случай: в бездорожье ушел.
Донесли о побеге воеводе. Да у Ростислава нет удивления:
Он с ушкуйниками в этих местах бродяжил!
На гридней, которые ночью в дозоре стояли, взъярился:
Сам ушел, но как коня увел?
И тотчас отправился в шатер князя.
Выслушал Дмитрий, нахмурился:
