Старший, похоже, рассердился не на шутку. Волк невольно подобрался.
– Я помню добро твое. И потому пришел с добром.
– С добром? – весело оскалился Гравольф, стрельнув взглядом на тела поверженных.
– С добром, – твердо повторил Доминик. – Все сказанное тобой донесено было до Отцов – иерархов Единой Матери Нашей Пресвятой Церкви. И твои слова, и слова отшельника того, что заблудших детей, оборотнями именуемых, учит. И просьба твоя о встрече обсказана. И решено было на Верховном Капитуле том вот что.
Не нужна Единой Матери Нашей Пресвятой Церкви нечеловеческая мудрость. Лишь тот, кто Обряд Святой пройдет, вправе знаниями своими делиться. Ибо все, что не от Отца Нашего Небесного, от подлого Антипода Его исходит. Согласись же принять Обряд Святой и приди к нам. Как брат.
Старший исподлобья смотрел на Доминика. Волк бы сказал – прицеливаясь.
– А если нет?
– А буде откажется кто, да падет он жертвой гордыни своей.
– Но почему, Доминик?
– Нет места ни вам, ни знаниям вашим среди людей. Уходите от нас. Либо – умрите.
– А как же они? – указал Старший глазами на волка.
– Они твари есть лесные, неразумные и бездушные. Незачем им свет знаний.
– Жесток ты.
– Жесток, но справедлив. Нет твари под небом сиим, человеку равной. Так есть, и так будет. Ответствуй мне, – вновь загремел его голос, – согласен ли ты Обряд Святой пройти? Если согласен, то дай на то свое слово. Ибо знаю я, хоть и блуждаешь ты во тьме заблуждений, но крепко слово твое. Отвечай же!
И в яростных глазах мелькнула… мольба?
– Не могу я их бросить, – тихо сказал Старший. Очень тихо. Но волку в его голосе послышалось далекое ворчанье грома. – Никак не могу.
Доминик, казалось, стал выше.
– Или ты дашь согласие, или не уйдешь отсюда вовсе.
И, к немалому удивлению волка, с ветвей деревьев на землю бесшумно слетело с десяток воинов. Разномастно вооруженные, они выглядели опасно. Отряхивая с плеч листву, поднялось из укрывищ еще полдюжины в волчьих душегреях. Волк удивился. Он не чуял их запаха. Их не было!
На лице Гравольфа мелькнуло недоумение. Но именно мелькнуло. Широкий клинок копья со свистом очертил круг над головой.
– Не стоит оно того. Поверьте, дети!
Жесткие губы Доминика искривила недобрая усмешка.
– Дети? И ты поднимешь оружие на детей? На своих детей?
Окаменелое лицо Старшего сломала усмешка. Горькая, как боль.
– Глупец! Неужели ты не понял? Все вы наши дети! И ты, и они, – добавил он уже тише.
– Лжец, – хлестнул ответ. – А хочешь совет? – И, не дожидаясь: – Уходи. Совсем уходи. Вы не нужны нам. Не нужны! Убирайтесь в свои логова, залезайте в свои норы, прячьтесь в пещеры! Только оставьте нас. Оставьте. Вы не нужны нам! Не нужны!
