– Кто послал?
– Не знаю. Вон тот знал, – указал на вожака с пробитой копьем шеей.
– Тогда ты мне без надобности. Прощай.
Голопятый легко двинул кистью. Из-под личины широко хлынуло красное.
Из кустов вышел волк. Вкусный запах свежей крови забивал глотку голодной слюной. Не сейчас. Бой еще не окончен. Он чуял странный запах. Не человек. Не волк. Не Старший.
Осыпая с глыбистых плеч водопады хвои, из ловкого укрывища, вырытого прямо в земле, выскочил еще один. Рослый, крупнотелый, он двигался неожиданно быстро. В куртке волчьей шкуры, в которой искусно выделанная голова служила капюшоном для круглого шлема. В мягких кожаных штанах, заправленных в высокие лохматые сапоги. С небольшим щитом, что кустился полосками шкур. Напоминал какого-то странного зверя, вставшего дыбом. Меч не доставал, тот и так торчал рукоятью из-за спины. Вниз. У бедра.
Краем глаза ухватив сбоку движение, волк плавно переместился за спину Старшего. Прикрывая.
С толстой ветки бесшумно перетек на землю кто-то длинный, гибкий. Сквозь чехол рысьей шкуры блеснул булат доспеха. Легкие, как пух, шелковистые волосы удерживает широкий ребристый стальной обруч. Гибкий уселся на ногу, уперся второй стопой в землю, аккуратно устроил на колене длиннопалые кисти, утвердил на них подбородок. Глянул широко распахнутыми зеленоватыми глазами на Старшего.
– Правда же они скучны? – спросил тихим ровным голосом. – Я так давно их растил. А зацепить тебя не смогли.
Мечей на нем видно не было, но от мягко растекшегося в ленивой расслабленности тела веяло готовностью немедленной атаки. Опасностью.
– Даже стыдно. – Он замолчал, глядя на Гравольфа.
– Какая встреча, Эль Гато, – вроде бы даже обрадовался. – Что это тебя на Север занесло? Или выгнали? Не сам ушел?
– Ты знаешь, как трудно меня выгнать, – оскалился гибкий и добавил, как плюнул: – Старший.
– Трудно не значит не можно.
Ладонь Эль Гато цапнула голенище высокого сапога. Взвизгнул от боли рассеченный воздух, и, уставившись на Старшего острым жалом, яростно задрожал длинный тонкий клинок. В ответ блеснул синевой широкий, как меч, наконечник копья. Опять голодный. Быстрой змейкой спрятался клинок в норку голенища.
– Я не драться пришел, – притушил ярость в глазах гибкий. – Поговорить.
– Затем и свору свою спустил? – Улыбка того, кого называли Старшим, весьма напоминала волчий оскал. В глазах вдруг мелькнуло понимание. – Тебя ведь попросили передать мне приглашение. Так?
– И что с того? – пружиной взвился на ноги гибкий. – Это достойные люди.
