— Не спишь?
— Тише, — ответил Афанасий. — Смотри, какая птица.
Но уже испуганные голосами людей фламинго заметались, захлопали крыльями, потянули в сторону моря.
— Занесло нас! — выговорил Копылов. — Тут и птица-то цвет меняет…
Никитин уже стоял на ногах. Он обвел взглядом зашевелившийся лагерь. Сколько несчастных судеб, покалеченных жизней было тут перед ним!
И неожиданно твердо он ответил Копылову:
— Ништо. В Шемахе буду бить челом шаху и Василию Папину. Не погибнем, Серега!
Каспий был спокоен. Мутные зеленоватые волны набегали и отбегали, не мешая мореходам.
По совету шемаханцев плыли неподалеку от берега. Видимо, не очень-то доверял Хасан-бек кажущемуся спокойствию моря и устойчивости "рыб". Поначалу, как вышли из дельты, потянулось мелководье. Весло доставало до дна, устеленного извилистыми, длинными листьями водяных растений, хорошо видных сквозь прозрачную воду. Целые полчища перелетных птиц гомонили, кормясь на этих подводных лугах. Пробились сквозь птиц, закачались на морской волне.
Солнце пекло по-летнему. Низкий, ровный берег с однообразными буграми вдали плыл справа.
— Скучное у вас море, боярин, — вздохнул Никитин. — Поглядеть не на что. Неужто все берега такие?
Хасан-бек помотал головой:
— В Дербенте увидишь горы. Дальше пойдешь — тоже горы будут.
— А если левым берегом плыть? Там что?
— Левый берег далеко. Море наше круглое почти. Говорят, там пески. Кочуют орды по ним. Есть там, говорят, земная пасть, в нее вода из моря уходит в самую глубь. Ладья попадет — затянет.
— Ну и ну! — сказал Никитин. — А вот в северных морях берега все скалистые, словно крепости каменные. И заливами изрезаны сплошь. Вода в тех морях синяя.
— Мы свое море любим, — поглядывая вдаль, спокойно ответил Хасан-бек.
— Понимаю, чай! Родной край дороже всего. Меня тоже вот какими красотами ни мани, все к березке русской тянет, к лугам нашим. А что за вашим морем?
— Мазендаран.
— А дальше?
— Дальше? Горы, пустыни.
— Куда дорога?
— Ну… в Керман… Йезд…
— А еще?
— А еще — в Лар… В Ормуз.
— А там?
— Там море.
— Какое?
— Море-то? Индийское…
— И далеко идти?
— Год… Да, не меньше.
Плыли весь день, на ночь пристали к берегу. Шемаханцы сказали — в этом месте вода пресная есть.
Облизывая сухие, запекшиеся губы, Никитин побрел вместе со всеми к водоему. Вода была теплая, тухловатая, но, верно, пресная. Напились, легче стало.
— До чего жрать хочу! — неслышно для других признался Афанасий Копылову. — Кажется, кошку и ту бы съел. А тут — рыба печеная, без соли. Скушно, друг мой лыковый!
