Мы вспомнили, что должны запечатлеть наше морское путешествие, и Чарльз достал из трюма камеру, приготовил ее к действию и направил на капитана. Тот в полудреме сидел на юте, привалившись к румпелю и закрывшись от солнца саронгом, и неплохо смотрелся на фоне пенистых волн, которые то вздымались, то исчезали за кормой.
— Друг, — окликнул я его, — хотите фото?
Капитан вздрогнул и очнулся.
— Нет, нет! — в тоне его была явная неприязнь. — Фото не надо. Не согласен.
Капитан становился для нас все большей загадкой. Из всех индонезийцев, которых мы встречали, он был первым, кто не обрадовался возможности иметь свой портрет. Мы явно делали что-то не так, но в чем заключалась наша бестактность — я не мог понять. Чарльз стал искать другие объекты для съемки, а я попытался исправить неловкость с помощью светской беседы.
— Хороший ветер, — сказал я, вызывая капитана на диалог и взглядом указывая на белоснежные паруса, раздувавшиеся на фоне синего безоблачного неба.
Капитан хмыкнул, сузил глаза и устремил взгляд вдаль.
— С таким ветром мы завтра дойдем до Комодо? — не отступал я.
— Может быть, — ответил капитан.
Он помолчал, шмыгнул носом и издал пронзительный вопль. Я принял это за знак окончания беседы и вернулся на нос прау.
Наступила наша четвертая ночь в море, и я надеялся, что мы уже недалеко от Комодо. Засыпая, я был почти уверен, что завтра, наконец, собственными глазами увижу вожделенный остров. Но наутро никто не встретил меня радостной вестью; вдоль южного горизонта неровной полосой по-прежнему тянулся Флорес.
Капитана я нашел в его обычном полусонном состоянии, но на новом месте — у рубки, где он устроился в лежавшей на боку долбленке.
— Друг, — обратился я к нему, — сколько еще часов нам плыть до Комодо?
— Не знаю! — ответил капитан недовольным тоном.
— А вы раньше бывали на Комодо? — продолжал я допытываться, стараясь выудить из него хоть какие-нибудь сведения.
— Белум, — услышал я в ответ.
Такого слова я не знал. Пришлось лезть в каюту за словарем. «Белум» переводилось как «нет еще», и у меня зародилось ужасное подозрение. Пока я выбирался из каюты, капитан снова заснул.
Я легонько похлопал его по плечу.
— Капитан, вы знаете, где находится Комодо? — спросил я.
Он устроился поудобнее.
— Я не знать. Туан знать.
— Туан, — произнес я громко и решительно, — не знает.
Кажется, мое сообщение произвело впечатление на капитана, и с возгласом «Ааах!» он принял вертикальное положение.
Я сбегал в каюту за картами и позвал Чарльза, который в тот момент снимал крупным планом живописное буйство парусов.
