— Пожалуй, вы правы! — поразмыслив секунду, согласился Андрей Львович. — Тут я увлекся малость… Бывает. Но человек такой, я думаю, был и есть, и именно он удерживал свою лазутчицу здесь уже и после совершения ею выстрела, пока… пока нечто не свершилось, или не было ею до конца исполнено. Он мог, кстати, и пулю отравленную в револьвер подложить.
«Белавин! — холодея, подумал Костя. — Боже мой, это Белавин!.. А увесистая „вещица“, которая ей не принадлежала, — образец брони с завода!».
— Есть еще письма, господин советник юстиции! — уважительно обратился к Морокину становой пристав, будучи старше его летами, но находясь под впечатлением умственных способностей и энергии этого налысо бритого господина в жилетке.
— Да-с… Письма… — почесал голое темечко Андрей Львович, подвигал бровями, отчего у него смешно морщилась вся кожа на голове, до самого затылка. — Мне Розенберг их отдал… Тоже в них много загадочного, неясного… — он изогнулся в кресле, достал из кармана широченных брюк небрежно смятую пачку. — Писаны все от разных лиц, на разной бумаге, но чудится мне, что почерк один и тот же, хотя слог разный. Отдам я их своим приятелям-шифровальщикам в Академию Генерального Штаба. Может, тайнопись какая… И надо будет разослать запросы во все места, откуда эти письма пришли, чтобы сыскать людей, сию девицу знавших! Установление ее личности считаю сейчас для себя первейшей задачей! Много вопросов с этим может отпасть, а много может и появиться… География в сих листах, знаете ли… Ого-го! Вся империя, от моря до моря! Из Архангельска есть и даже из Петропавловска-Камчатского! Туда-то, разумеется, запрос посылать не станем: год ждать, не меньше, даже если с егерской почтой… Да и из Архангельска немногим быстрее будет, а время дорого! А вот есть здесь письмецо из Твери, от некоей баронессы N из гостиницы Гальяни — туда-то и пошлем. Сегодня же, с ночным поездом! У меня добрый товарищ есть в губернской полиции, я ему приватным образом записочку напишу, чтобы расстарался — послезавтра уже и ответ будем иметь! И в Великий Новгород можно послать — за неделю обернется! Этим и займусь!
Из другого кармана достал Андрей Львович крохотную записную книжечку, на манер дамских, с обложечкой из шлифованной яшмы.
— Составим план действий… Э, милейший Леопольд Евграфович, да у вас чернила засохли давно! И перья поломаны все! Вы что же — и не пишете тут ничего?!
Но Костя Кричевский уже стоял с чернильным прибором и двумя перьями перед своим новым обожаемым начальником. Морокин хмыкнул одобрительно и взял в руки перо.
