— Смотри! — прошипел он на испанском. — Если будешь кричать, ты умрешь!
Сквозь стоны можно было разобрать несколько слов молитвы.
— Оттащите его от порта, — приказал Рэймидж, держа нож на виду, покуда Эванс тянул испанца за ноги.
— Теперь, — продолжал Рэймидж по-испански, — скажи мне, какой сигнал вы должны были подать, когда захватите судно.
— Никогда!
— У другого человека тоже есть нож, — сказал Рэймидж резко. — Он воспользуется им. Когда он закончит, ты больше не будешь мужчиной.
Рэймидж, едва удерживаясь, чтобы не рассмеяться над мелодраматизмом свой угрозы, сказал Джексону:
— Развяжи ему пояс: я обещал кастрировать его.
Глаза испанца расширились, и на палубе было достаточно светло, чтобы прочитать в них ужас, когда он уставился на Рэймиджа; его тяжелое дыхание сильно отдавало чесноком. Джексон сел верхом на живот испанца, лицом к его ногам.
— Я считаю до десяти, — сказал Рэймидж по-испански. — Если не скажешь мне к тому времени — пафф! Начали: uno, dos, tres…
Он медленно считал. На счет семь испанец начал дергать бедрами, и Рэймидж похлопал Джексона по плечу. Американец разорвал штаны испанца.
— Ocho… nueve…
— Сеньор — я скажу!
— Тогда говори!
— Мы должны были зажечь два фонаря — и это все!
— Если ты лжешь…
— Нет-нет, сеньор — я клянусь, что это все! Два фонаря, по одному на каждой раковине, и оставить их там.
— Хорошо. Ты пойдешь вниз без шума. Помни…
— Да-да, сеньор!
— Отправьте его вниз, — приказал Рэймидж, и Эванс потянул испанца за ноги по диагонали к открытому люку и затем спустил его по трапу вниз головой.
— Джексон — два фонаря, быстро. Зажги новые — не оставляй их в темноте внизу. Мистер Саутвик, спуститесь туда и разберитесь с пленниками.
Внезапно он подумал, что кто-то мог оставаться в шлюпке, но беглого взгляда назад было достаточно, чтобы убедиться: в шлюпке пусто. Следует ли поднять шум, чтобы на фрегате подумали, что здесь идет драка? Нет — человек с ножом в спине умирает тихо.
Появился Антонио.
— Сигнал, что судно захвачено: два белых огня!
— Отлично — это то же, что сказал мой человек.
— И как только фрегат уберет верхний из трех фонарей, — продолжил Антонио, — мы должны сменить курс на северо-запад.
— Вы молодец, — сказал Рэймидж, недовольный собой. — Я забыл спросить об этом!
— Мой человек очень хотел говорить, — сказал Антонио.
— Что вы ему сделали?
— Ничего — я просто пригрозил ему этим. — Антонио сделал красноречивый жест. — А вы?
— То же самое.
— Это никогда не подводит.
