Рэймидж указал Джексону, что сам займется первым испанцем, но американец должен поймать тело, как только оно упадет. Саутвик останавился рядом, и Рэймидж прошептал:
— Мистер Саутвик, отойдите на нескольких шагов, потом вернитесь и встаньте в паре ярдов перед портом как живая приманка.
Рэймидж видел, что первый испанец — худой и проворный, он поднимался легко, но неторопливо, чтобы не запыхаться.
Двенадцать футов… девять… Испанец остановился, чтобы отпустить одну руку и взять в зубы нож, висевший на поясе. Шесть футов… пять… Рэймидж, уверенный, что испанец слышит, как бьется его сердце, ухватил кофель-нагель.
Три фута… один фут… Испанец забрался верхом на трос, обхватив его ногами, и протянул руки к порту. Рэймидж смог теперь разглядеть его, и внезапно понял, что это Пареха. Он мысленно молил, чтобы лейтенант не просунул в порт только голову, чтобы посмотреть налево и направо, но вместо этого прямо прополз через него и кинулся на Саутвика, который, стоя тут с трубой ночного видения под мышкой, несомненно был вахтенным офицером. Следующие испанцы будут намного менее осторожны, потому что им будет ясно, что путь свободен.
Пареха оказался настолько быстр, проскользнув через порт как змея, что Рэймидж едва успел ударить его. Джексон поймал испанца, когда тот упал, и оттащил его в сторону, где передал Эпплби, чтобы тот спустил его по трапу. Они все ждали следующего человека, который ничего не мог подозревать. Он появился через мгновение, и удар Антонио отправил его в протянутые руки Эванса.
Джексон был готов поймать третьего человека, которого ударил Рэймидж. Четвертый, пятый и шестой испанец последовали с небольшими перерывами и быстро лишились сознания. Ни один не застонал. Нож седьмого испанца упал с грохотом, но восьмой не заметил.
Когда двенадцатый человек упал под кофель-нагелем Антонио, Рэймидж выглянул через порт и видел, что осталось еще трое. Он приказал Антонио спуститься — первая жертва уже должна быть пригодна для допроса.
Тринадцатый и четырнадцатый также лишились сознания, после чего Рэймидж знаком указал Джексону, чтобы тот приготовился схватить пятнадцатого и последнего испанца — самого высокого и самого неуклюжего из всех. Он с трудом протиснулся через порт, и через мгновение руки Джексона были на его горле, в то время как Рэймидж попытался связать ему руки, а Эванс держал его за ноги.
Но человек был слишком силен для Рэймиджа, который, понимая, что через мгновение тот вырвется на свободу и оторвет руки Джексона от горла, пнул его коленом в пах, и тот свалился издавая стоны. Рэймидж наклонился, вытащил нож из ножен на туфле и провел лезвием в дюйме от лица испанца.
