— Нет, мне нравится твоя страсть, даже когда она рвется в клочья. Но если действительно надо это исправить, я сделаю это сама.
— Джанна…
— Ни-ко-лас, — передразнила она его серьезный тон, — давай присоединимся к губернатору: он настаивает, чтобы за стол садились вовремя. Сегодня я буду твоей швеей. О, не смотри так взволнованно — это всего лишь штопка!
Он усмехнулся нервно, пытаясь найти нужные слова, а потом бухнул:
— Нет, дело не в этом. Я не могу остаться.
— Неважно, тогда мы сделаем это вечером.
— Я буду отсутствовать некоторое время…
Она взяла его за руку, заставила его сесть в кресло и пристроилась у него в ногах, положив голову на его колени.
— Скажи мне, что происходит, — сказала она спокойно, — и почему ты должен уехать так скоро.
Он провел пальцем по линии ее бровей, крошечному римскому носу, мягким и влажным губам и высоким скулам, а затем она приподнялась, чтобы взять его руку и прижать ее к своей груди, как будто для того, чтобы утешить его.
— Это действительно было так ужасно, caro mio?
— Нет, — сказал он быстро, понимая, что она неправильно поняла его молчание. — Нет, это было совсем просто.
Он кратко описал захват «Кэтлин», способ, которым Джексон помог ему изобразить из себя американца, и их освобождение в Картахене. Он опустил проникновение в доме Кордовы и информацию, которую он там нашел, и рассказал ей, как они угнали «Ла Провиденсиа» и приплыли в Гибралтар.
— Но почему вы так долго оставались в Картахене? Недели и недели. Разве вы не могли угнать судно раньше?
— Испанский флот стоял там: я хотел узнать, когда они отплывут и куда они отправятся.
Она почувствовала недосказанность прежде, чем он закончил.
— Но как вы могли сделать это, не дождавшись, чтобы они отплыли, и не увидев, каким путем они пошли? Они еще не отплыли, не так ли?
Рэймидж проклинал свой непослушный язык, который поставил его в опасное положение: единственным человеком в Гибралтаре, который знал о приказах Кордовы, был Специальный уполномоченный, который настаивал, что сведения должны сохраняться в абсолютном секрете. Весь Гибралтар, сказал он горько, кишит шпионами, и в кругу губернаторских друзей болтают слишком много.
— Хорошо, — сказал он неубедительно. — Я узнал кое-что, что заинтересует сэра Джона, но ты не должна упоминать об этом. Теперь — и это тоже абсолютно секретно — я должен найти сэра Джона и доложить ему.
— Но, любовь моя, — сказала она с откровенной иронией, — все, что ты сказал мне до сих пор, — то, что я должна держать факт в секрете. Ты знаешь тайну!
