— Идите, черт побери, чуть помедленнее, у меня только две ноги.
— О, конечно, конечно, сэр, я очень сожалею, — сочувственно сказал маленький человечек, как будто третьей ноги Рэймидж лишился в сражении.
Двумя этажами выше коридор был поуже, двери расположены теснее, значит, и комнаты меньше — он предположил, что они теперь в приватной части резиденции. Маленький человек сделал паузу у двери, постучал и, прежде чем Рэймидж мог остановить его, вошел в комнату и объявил нейтральным голосом, который показывал, что он не потрудился упоминать имя ранее:
— Лейтенант Рэймидж.
После мрачных коридоров комната была почти ослепительно ярко освещена, и на мгновение Рэймидж зажмурился, пока дверь осторожно закрылась за ним.
— Ты похож на сову, которую только что разбудили, — сказала она, подошла и бросилась в его объятия. Шляпа упала, ножны опустились с лязгом, и они вцепились друг в друга с отчаянием разлученных влюбленных или утопающих.
Казалось, прошло несколько часов — часов, в течение которых он хотел сорвать одежду, разделяющую их тела: несколько часов бесконечных поцелуев — ее глаза, губы, брови; несколько часов после того, как он тайком утер слезы со своих глаз и открыто — с ее; несколько часов после того, как отступили волны головокружения и он смог слышать ее шепот:
— Мой драгоценный! Я думала, что ты мертв — и затем этот глупый человек… — Она всхлипнула, но больше не было ни слез, ни печали, один только вопрос, почти невозможность поверить. — …Какой-то глупый человек говорит мне, что пришел флотский офицер, чтобы видеть меня, и у меня…
— У тебя что?
— У меня было ужасное предчувствие, что он собирается сказать мне, будто они узнали, что ты погиб.
— И когда ты увидела, что это я, все, что ты могла сказать, что я похож на сову!
— Сову?
Он отодвинул ее и держал на расстоянии вытянутой руки. Нельзя было не увидеть, что она действительно озадачена. Мог ли он…
— Что ты сказала, когда я вошел? — спросил он мягко.
— Я ничего не сказала. Я был так потрясена, я… я просто не могла поверить…
— И ты не помнишь, как сказала: «Ты похож на сову, которую только что разбудили»?
— Конечно, я не говорила этого!
Неожиданно перед ним возникла картина сражения: морской пехотинец завертелся волчком, когда пуля пробила ему запястье, и когда он упал на палубу, держа обрубок, из которого била струей кровь, он сказал Рэймиджу, будто продолжая беседу: «Видите ли, сэр, я незаконнорожденный; они так никогда и не установили точно, кто был моим отцом…»
