28 сентября 1960 г.
Сегодня нас подняли рано, но я проснулся еще до того, как прозвучал горн. Для нас наступил наконец День «D»,[27] и адреналин бурлил вовсю.
Внешне, однако, это бурление никак не проявлялось. Все неторопливо оделись и так же неторопливо направились в рефектуар выпить кофе. Обычной болтовни и шуток почти не было. Так же молчаливо мы доехали до летного поля, где нам выдали парашюты. Мы примерили их, проверили все ремни и стропы, после чего снова сняли и уложили рядами, а сами, стоя поблизости, курили и переговаривались в ожидании самолетов и приказа на посадку. И вот раздалась команда: «Equipez-vous!».[28] Тут уже прилив адреналина сорвал меня с места, и я кинулся к своему парашюту.
Надев парашюты, мы стали застегивать ремни. Мы проделывали это тысячекратно и справились бы с этим с закрытыми глазами, но на этот раз все было не понарошку, а всерьез. Пальцы не слушались, дышалось почему-то с трудом. «Интересно, — подумал я, — другие чувствуют то же самое или только я трясусь?» У всех, мне казалось, был такой вид, словно они одевались на вечеринку. Я тоже старался принять спокойный и непринужденный вид и неистово жевал с этой целью резинку, но это плохо помогало. Наконец снаряжение было надето, и монитёры прошлись вдоль строя, проверяя, все ли в порядке. И надо же, почти у каждого что-нибудь было упущено! Один не закрепил стропы, другой не застегнул пряжку, у третьего парашют был плохо сложен и свешивался чуть не до земли — конфуз, да и только.
Монитёры устранили все неполадки, и мы пошли на посадку. На борту было тридцать шесть парашютистов. Мы сидели на банкетах вдоль стенок, но четверым места не хватило, им пришлось устроиться на полу. Все были страшно возбуждены и не описались от страха, я думаю, только потому, что испытывали необыкновенное любопытство.
Старина Лежен ухмыльнулся мне, я криво улыбнулся в ответ, и он расхохотался, скотина. Кто-то затянул бравую песню, все тут же ее подхватили — прямо признание в собственной трусости! Начальник отделения личного состава, руководивший нашей подготовкой, тоже был на борту и расхаживал взад и вперед, не скрывая насмешливой улыбки. Потратив уйму часов на то, чтобы научить нас прыгать правильно, он хотел убедиться, что не напрасно извел на нас время.
Самолет медленно выкатил на взлетную полосу, яростно взревел моторами и оторвался от земли.
Мысленно отсчитывая минуты, я смотрел в иллюминатор и видел землю в тысяче футов под собой. Набрав высоту, самолет стал кружить. Сердце у меня стучало, как двухтактный двигатель, а челюсти, наверное, побили рекорд в скорости жевания резинки.
