Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе - Саймон Мюррей

Все мальчишки о чем-нибудь мечтают, а если нет, — значит, с ними что-то не так. Сегодня они, возможно, мечтают о том, что будут играть за «Манчестер Юнайтед» или управлять космическим кораблем. Пятьдесят лет назад у нас тоже были мечты, но эти мечты были другими.

У тех, кто ныне приближается к шестидесяти, первые жизненные воспоминания связаны со Второй мировой войной. Нашими любимыми героями были либо люди, прославившиеся на войне, либо выдающиеся спортсмены — Брэдман, Мэтьюз, Финни, Комптон.[1] Играли мы обычно в ковбоев и индейцев, полицейских и воров, то есть в «хороших» и «плохих». «Плохими» быть никто не хотел, потому что «хорошие» всегда побеждали.

Игры выражали нашу мечту совершить когда-нибудь подвиг, проявив отчаянную храбрость. В этом мы подражали и героям фильмов, которые смотрели по субботам в местном кинотеатре, но прежде всего тем, о ком читали в книгах. Телевидения и видео тогда не было, и мы запоем читали. В наших мечтах мы скакали по прериям, сражаясь с индейцами, или искали вместе с Аланом Куотермейном копи царя Соломона,[2] или летели вместе с Гаем Гибсоном бомбить дамбу Моне.[3] А те, кому довелось прочитать книгу «Благородный Жест»,[4] были намерены до конца оборонять свой форт от кровожадных туарегов в пустыне Сахаре.

Не знаю точно, сколько мальчишек прочитали в 40-е и 50-е годы этот роман, но уверен, что их было много. Эта книга рекомендовалась для чтения и излагала захватывающую историю о фантастическом полке, сражавшемся в песках пустыни. Для английских мальчишек она была единственным источником, откуда они могли узнать что-либо о Французском Иностранном легионе, к которому относился этот полк.

Для всех них легион остался детской мечтой. Для всех, кроме одного, Саймона Мюррея. Он вступил в легион, и по самой романтической из всех возможных причин — из-за неразделенной любви. Дигби[5] гордился бы им.

В 1960 году легион был уже совсем не тот, что оборонял форт Зиндернёф в романе Рена, однако сержантов-садистов, подобных Лежену, все еще хватало. В рядах легионеров, как и прежде, было много людей, не нашедших себе места в жизни или спасающихся от правосудия, но в суровых условиях североафриканской пустыни по-прежнему поддерживалась строгая дисциплина; перенесенные сообща жесточайшие испытания физической выносливости порождали у воинов чувство товарищества; они были неколебимо преданы легиону, друзьям и французскому флагу.